Слава этого царя росла, но его душа падала. Его известность увеличивалась, а душа сжималась. Его ветви крепли, а корни слабели.

У него был друг, его звали Кубера. Реки и ручьи впадают в море, точно так же многие каналы богатства сливались в его сундуках. Он сильно отличался от друга-царя. Этот человек не отдал бы и гроша на благотворительность. Он пользовался дурной славой.

Царь и богач постарели. Один был преисполнен гордыни, другого терзали угрызения совести. Гордыня тешила душу, а раскаяние кололо ее. По мере приближения смерти царь все крепче держался за свою гордыню. Ему было, за что цепляться. Но угрызения совести богача в конце концов произвели в нем душевный переворот. Капиталы больше не могли быть ее основанием. Ему было необходимо отказаться от денег. Но не забудем о том, что угрызения совести это обратная сторона гордыни, и значит от них точно гак же трудно отказаться. Очень часто угрызения совести превращаются в гордыню. По этой причине искатели земных утех становятся святыми, жадные - милосердными, а жестокие - сострадательными. Но по сути в них не происходит революция.

Этот богач пришел к хорошему учителю и сказал ему: «Я в растерянности, меня сжигает огонь, я жажду покоя».

«Неужели ты не можешь обрести покой при наличии богатства, славы, власти и массы возможностей?» - спросил учитель.

«Нет, — ответил богач.
– Я ясно осознал, что богатство не приносит покой».

«Раздай все свое имущество людям, у которых ты отобрал вещи, - посоветовал учитель.
– А потом снова приходи ко мне. Тебе следует явиться сюда после того, как ты станешь простым и бедным».

Богач поступил согласно совету учителя. В следующий раз учитель спросил его: «Как ты теперь чувствуешь себя?»

«Теперь у меня есть опора лишь в лице меня самого» , - ответил человек.

Но этот учитель оказался очень странным человеком. Вполне можно предположить, что он был безумным. Учитель велел обедневшему торговцу выйти из хижины и запереть ее двери. Ночь выдалась темная, лес обступал человека безмолвной грядой черных контуров. В лесу не было убежища, кроме хижины.

Человек решил, что он возвратился домой, совершив великий поступок. Но чем оказалось его приятие бедности, чем обернулось его смирение?

От сундуков с деньгами не было никакого толка, но отречение от богатства тоже оказалось тщетным поступком.

В ту ночь человек спал под деревом без всяких гарантий. У него не было опоры, не было друзей, не было крова. Он не обладал ни богатством, ни славой. Он не копил деньги и не отрекался от них. Когда человек проснулся утром, он вдруг осознал, что его охватил покой, который не описать словами. Ум без всякой опоры легко обретает поддержку Бога.

Он побежал к учителю и упал к его ногам, но при этом заметил, что учитель тоже встал на колени.

Учитель обнял его и сказал: «Легче отречься от денег, чем от отречения. Но по-настоящему отречься от денег может лишь тот, кто отрекся о отречения. Легко отречься от мира, но трудно отказаться от учителя. Но тот, кто способен отказаться от учителя, может отыскать мастера. Не важно, заключена опора в богатстве или отречении, в раскаянии или тщеславии, в мирской суете или святости, все равно любая опора представляет собой препятствие на пути к Богу. Высшая поддержка обретается тогда, когда падают остальные опоры. Не важно, ищу я опору в виде богатства или религиозности. Пока я вообще ищу опору как таковую, я на самом деле просто стремлюсь обрести защиту своей гордыне. Стоит мне только отказаться от опоры, вырвать себя с корнями из земли и стать пушинкой на ветру, как мой ум тотчас же погружается в сокровенную суть бытия. Это и есть покой, освобождение, нирвана. Хочешь ли ты обрести что-то иное?»

Этот человек, который не обладал богатством и не был обездоленным, сказал: «Нет, сама мысль об обладании была ошибочной. Я растерялся лишь из-за этой мысли. То, что следует найти, уже имеется у меня. Вездесущее было утрачено мной только в гонке за вещами. Теперь я не хочу ни покоя, ни Бога. Меня тоже нет здесь, и все сущее есть сам покой, Бог и освобождение» .

Я сидел в кругу старцев. Все они уже давно вышли на пенсию и занимались пустыми разговорами об этом и том мире. Вообще-то, они называли свои разглагольствования беседой о религии. И в каком-то смысле они были правы, поскольку книги, которые мы называем священными писаниями, это в действительности тщетные сплетни. Иногда у меня возникает такое чувство, что все так называемые священные писания вышли из-под пера этих пенсионеров.

Религия, если таковая вообще существует, есть сама жизнь. Как она связана с вздорными теориями? Если религия существует, тогда она есть постижение самого себя. Какое отношение имеет религия к тщетным сплетням?

Но священные писания битком набиты словами. Люди, которых считают религиозными, все время бродят во сне по небесам. Священные писания и заповеди не открывают в их умах религиозный путь.

Но что такое религиозный человек?

По моему мнению, религиозный человек должен быть свободным от всевозможных слов, заповедей и мыслей. Религиозный человек теряется в грезах. Напротив, нет более реалистичного сознания, которое покоится на твердом фундаменте истины.

Я с большим удовольствием слушал беседу старцев, в этот момент к нам присоединился святой. Старцы как раз обсуждали, как обретается освобождение, сколько усилий нужно приложить в череде жизней. Святой влился в их дискуссию. Он нисколько не сомневался в том, что у него есть полное право заявить свое мнение, и его голос звучал громче других голосов. Старцы делали свои утверждения на основе священных писаний, но ни один из них не был готов выслушать оппонента и принять его точку зрения. Один старец полагал, что освобождение обретается после суровых испытаний на протяжении сотен жизней. По мнению другого старца не было никакой надобности в суровых испытаниях на протяжении сотен жизней, освобождения можно достичь божьей благодатью. Третий старец заявил о том, что несвобода навеяна майей, поэтому нет и речи , о преодолении иллюзии посредством подвижничества. Иллюзия развеивается от одного проблеска знания. Точно так же исчезает змея, когда мы понимаем, что приняли за нее лежащую на дороге веревку.