С тяжелым вздохом он покачал головой:

– Ты расстроена и не понимаешь…

– Почему же? Я отчетливо помню, что была совершенно трезвой в тот раз, когда ты хотел заняться со мной любовью.

– Тогда все было иначе.

– В чем разница? – Она выгнула бровь. – Только в том, что тогда инициатива исходила от тебя?

– Конечно нет, – возмутился Рафаэль. – Но сегодня ты перенесла стресс. Ты сама не своя, и мне не надо было целовать тебя.

– Если ты не займешься со мной любовью этой ночью, Рафаэль, я найду кого-нибудь еще, кто согласится, – категорично заявила Бет.

Рафаэль принял к сведению отчаянный блеск карих глаз и воинственно сжатые губы.

– У тебя уже есть кто-то на примете?

Она вызывающе вздернула подбородок:

– Что, если есть?

– Не советую.

– А если я не последую твоему совету?

– Твое право, конечно. – Рафаэль пожал напряженными плечами.

– Другими словами, тебя это не трогает?

Как бы не так! Рафаэлю было трудно даже представить Бет в объятиях другого мужчины. Так трудно, что он предпочел бы ничего подобного себе не представлять.

Она наклонилась вперед, не сводя с него затуманенных глаз:

– Я чувствовала, как ты хотел меня совсем недавно…

Она была права. Рафаэль до сих пор не справился с возбуждением – его мужское естество продолжало доставлять ему существенные неудобства.

– Ты играешь с огнем, маленькая моя, – глухо предупредил он.

Бет догадалась об этом, она видела, какое пламя полыхает в его глазах. Но она хотела, чтобы он обжег ее страстью, хотела оказаться с ним наедине в постели, чтобы испытать наконец всю силу вожделения, которое он продемонстрировал несколько минут назад. Ее желание не было вызвано, как предположил Рафаэль, временным помешательством на почве пережитого стресса, хотя, наверное, именно это позволило Бет делать и говорить вещи, которые она не решилась бы сделать или сказать в других обстоятельствах. Однако истинная причина заключалась в том, как сильно она жаждала заняться с ним любовью. С самой первой – такой недавней – встречи.

Бет накрыла теплой ладонью его руку, лежавшую на столе:

– Я хочу только тебя и никого больше, Рафаэль.

Он нетерпеливо покачал головой:

– Ты совсем не знаешь меня…

– Знаю лучше, чем ты можешь себе представить, – тихо, но решительно начала она. – Например, мне известно, что тебе тридцать три года. Ты учился с Цезарем в одной школе. Твой отец владеет виноградниками и ранчо в Аргентине, но по какой-то причине ты поссорился с семьей и предпочел работать на Цезаря. Еще – что твоя сестра Роза особенно дорога тебе…

– Довольно! – оборвал Рафаэль, сцепив зубы. На его шее нервно пульсировала жилка.

Бет замолчала, ожидая, пока официантка расставит на столе блюда – сырный салат для нее и куриный для Рафаэля.

– Ты прав, я расстроена, – продолжала Бет, когда они снова остались вдвоем. И не совсем понимаю, что чувствую относительно последних событий. Но, поверь, я знаю, чего хочу и о чем прошу.

Рафаэль поиграл желваками:

– И ты хочешь – позволь мне четко сформулировать – просишь, чтобы эту ночь мы провели вместе, занимаясь любовью?

– Да.

Рафаэль покачал головой:

– Это естественная реакция – желание прочувствовать жизнь после столкновения со смертью…

– Элизабет Лоуренс умерла двадцать один год назад, Рафаэль.

– Для тебя это произошло несколько часов назад!

Справедливо. И Бет Блейк тоже была мертва. Оставалось только возродить Габриэлу Наварро. Но прежде чем сделать это, Бет хотела получить кое-что для себя – ночь с Рафаэлем, пока это еще было возможно. Ведь он недвусмысленно дал понять, что считает Габриэлу недосягаемой.

– Хочешь заставить меня умолять? – прошептала Бет.

Рафаэль безмолвно застонал. Господи, помоги! Он ни в коем случае не хотел заставить Бет молить его о чем-либо – и меньше всего о занятиях сексом, о чем он сам мечтал со дня ее приезда в Аргентину. Тогда он еще даже не знал, кто она на самом деле. Ее представили как младшую сестру Грейс Блейк, но это не имело никакого значения. Одного взгляда на ее прекрасное лицо, обрамленное каскадом белокурых волос, стройное гибкое тело с женственными округлостями хватило для того, чтобы возбудить Рафаэля. И с тех пор вожделение стало его верным спутником.

Приказ Цезаря охранять Бет был равноценен назначению наркомана отвечать за поставку героина. Или алкоголика – сторожить винный склад.

А теперь Бет готова была умолять его заняться с ней любовью.

Обычно чувства и мысли Рафаэля представляли для Бет неразрешимую головоломку. Однако в эту минуту, сидя напротив него за обеденным столом в маленькой деревенской гостинице, она без труда наблюдала борьбу вожделения и здравого смысла на обычно бесстрастном лице. Трудно было не догадаться, что Рафаэль хочет ее так же сильно, как она его. Вздохнув, она встала и отложила салфетку: