Они с Рафаэлем перешли на официальный тон с той минуты, когда, попрощавшись с Грейс и семьей Наварро, выехали в аэропорт Буэнос-Айреса. Им не было смысла имитировать какие-то человеческие отношения: Бет прекрасно понимала, что Рафаэль рассматривает ее как работу. Неужели это ее задевало?

Ни чуточки, строго сказала себе девушка. Рафаэль невероятно красив и сексуален как первородный грех, но вместе с тем груб, высокомерен и относится к ней с нескрываемым неодобрением. Чем скорее он вернется в Аргентину, тем лучше.

Так почему же ее мучил вопрос, почему она сопротивляется его опеке с такой преувеличенной горячностью?

Конечно, он был старше, умнее и намного опаснее всех парней, встречавшихся Бет раньше. Но ее никогда не тянуло к суровым мужчинам, а грубость и высокомерие не относились к чертам, которые она находила интересными. И, тем не менее…

Глупо было бы отрицать, что Рафаэль произвел на нее впечатление с первого взгляда. А два дня назад, оставшись с ним наедине в спальне, она ясно почувствовала, как мурашки бегут по спине, соски напрягаются, а между ног становится влажно.

Возбуждение, вот что это было такое. Рафаэль возбуждал ее больше, чем кто-либо из мужчин, с которыми у нее были настоящие отношения.

Или она просто воспринимала его тотальное осуждение как вызов?

Сквозь полуопущенные ресницы Бет разглядывала чеканный профиль беседующего с водителем Рафаэля – высокие скулы, аристократический нос, четкую линию губ, волевой подбородок, который уже начинал нуждаться в бритве. Как обычно, телохранитель был одет в отлично сшитый черный костюм-тройку с шелковой рубашкой и синим, под цвет лазурных глаз, галстуком. Однако вся эта цивилизованная элегантность не могла скрыть сдерживаемую до поры мощь сильного тела. На ум пришло сравнение со свернутой под давлением пружиной, готовой распрямиться в любой момент…

Бет почувствовала, как по позвоночнику пробежал уже знакомый холодок, соски уперлись в ткань свитера, джинсы показались слишком тесными. Это доказывало, что ее реакция на Рафаэля никак не связана с брошенным ей вызовом.

– Куда мы едем? – встревожилась она, заметив, что машина свернула за город.

Рафаэль спокойно обернулся к ней:

– У меня было слишком мало времени, чтобы подготовить твой дом, поэтому нам придется провести несколько дней в усадьбе Цезаря в Хэмпшире, пока работы не будут закончены.

– Подготовить мой дом к чему? – вытаращила глаза Бет.

– Чтобы ты могла там жить, конечно. – Взгляд телохранителя подернулся ледком.

– Я и так могу там жить! Что конкретно ты там делаешь и как вообще туда попадают посторонние люди? Неужели Грейс дала ключи?

– Несколько дней назад. Она обеспокоена твоим благополучием в такой же степени, что и другие члены семьи, – сказал он, заметив в ее глазах обиду на такой подлый трюк со стороны сестры. – Мы устанавливаем систему безопасности. Внешнее видеонаблюдение – Грейс не одобрила камер внутри – и датчики на окнах…

– Понятно. – Махнула рукой Бет, не желая дальше слушать о вторжении в дом без ее ведома и согласия. – А усадьба в Хэмпшире – это та самая, где Грейс начинала работать на Цезаря и все время чувствовала себя как в тюрьме?

– Та самая, – кивнул Рафаэль. – Но если хочешь, видеокамеры внутри дома можно отключить.

– А сенсоры на окнах и кодовые замки? И как насчет того, чтобы убрать охранников от ворот и из сада?

– Это невозможно.

Бет тряхнула головой:

– Тогда разворачивай машину. Мы едем обратно.

– Успокойся, Габриэла…

– Клянусь, если ты еще раз назовешь меня этим именем…

– То?.. – Невозмутимо поднял бровь Рафаэль.

– Меня зовут Бет. – Она перевела дыхание, с трудом сдерживая гнев. – Советую впредь звать меня так, если хочешь, чтобы я отвечала.

Он пожал плечами:

– А я тебя ни о чем не спрашивал. Я констатировал факт.

Бет смерила его негодующим взглядом:

– Я тоже хочу констатировать кое-что. А именно что не собираюсь сидеть под замком в вашей затерянной черт знает где крепости!

Рафаэль с трудом сдержал улыбку. Ярость делала Бет еще прекраснее: ее глаза сверкали, на бледных щеках выступил румянец, полные губы слегка приоткрылись. Если он не ошибался, даже соски резче обозначились под тонким свитером.

– Надеюсь, ты извинишь меня… – начал было он, не отводя взгляда от ее груди.

– Я скорее извиню ядовитую змею, чем тебя!

– Уймись, Бет, иначе у меня голова закружится от твоих комплиментов, – сказал Рафаэль, развеселив шофера.

– Хотела бы я найти в тебе хоть что-нибудь достойное похвалы! – процедила сквозь зубы Бет. – А теперь попроси водителя…