С трудом сдерживая слезы, Бет швыряла вещи в раскрытый чемодан. Как и когда ее жизнь превратилась в кошмар, разрушивший, среди прочего, мечты о карьере в издательском бизнесе?

В момент первой встречи Грейс с родителями Цезаря, вот когда. Бет категорически отрицала мысль о том, что она…

– Если бы ты была моей сестрой, я бы как следует отшлепал тебя по маленькой избалованной заднице!

Бет повернулась к возвышающемуся в дверях Рафаэлю:

– В таком случае хорошо, что я не твоя сестра.

Синие глаза потемнели от негодования.

– Ты обидела Эстер, что мы все считаем недопустимым.

– Я не хотела. Я извинюсь перед отъездом. – Бет виновато отвела взгляд.

Рафаэль тяжело вздохнул:

– Не понимаю, почему ты продолжаешь сражаться с тем, что не можешь изменить? Ты же вроде неглупая девочка. Цезарь никогда не допустит, чтобы его сестра снова подверглась хотя бы минимальному риску. Уже сам факт, что Наварро разрешают тебе уехать…

– Мне не требуется их разрешение.

– Еще как требуется, – усмехнулся Рафаэль. – Эстер остановила бы тебя, если бы захотела. Она могла упасть на колени, плакать, умолять, пока ты не осталась бы с ней из угрызений совести.

– В Эстер слишком много достоинства для такой драмы, – возразила Бет.

– Согласен. Но после стольких лет, которые она провела, горюя о тебе, новая разлука разрывает ей сердце.

– Почему же она не попыталась меня остановить?

Рафаэль пожал плечами:

– Вероятно, считает, что справедливо будет отпустить тебя – и надеяться, что ты сама решишь вернуться.

– А если нет?

– Ты вернешься.

– Похоже, ты очень в этом уверен.

– Да.

Бет задумалась.

– И ты считаешь, что мне надо согласиться с предполагаемым…

– С очевидным, – поправил Рафаэль. – Чем скорее, тем лучше.

– Не я затеяла всю эту неразбериху.

– И не твои родители с братом.

– Они не мои… – вспыхнула Бет. Я не поверю, пока Цезарь не придумает что-то еще более убедительное.

– Разве анализа ДНК недостаточно?

– Мне – нет.

– А что тебя убедит?

– Не знаю, – вздохнула Бет.

– Возможно, могила и надгробный камень с именем двухлетней Элизабет Лоуренс?

Побледнев как полотно, Бет взглянула на отрешенное лицо Рафаэля.

– Хочешь сказать, что такая могила существует? – Ее ладони стали липкими от одной мысли о маленьком холмике на кладбище. – У тебя есть доказательства, что настоящая Элизабет умерла?

– Пока нет, – неохотно признался Рафаэль. – Но если они есть в принципе, я их найду.

Бет изумленно уставилась на него.

– Значит, ты едешь в Англию не только как мой телохранитель? – наконец спросила она, заранее угадывая ответ.

– А ты как думала? – усмехнулся он.

Признаться, в глубине души Бет и сама знала, что Цезарь не прекратит расследование обстоятельств похищения сестры и постарается извлечь максимум из пребывания своего доверенного телохранителя в Англии, чтобы узнать, как именно и зачем маленькую Габриэлу переправили туда из Аргентины под именем Элизабет Лоуренс.

– Очень многие люди, имей они возможность выбирать, предпочли бы родиться не в своей семье, – заметил Рафаэль, глядя, как выражения – все более или менее негодующие – сменяют друг друга на лице Бет.

– Ты о себе сейчас говоришь?

– Нет. – На лице Рафаэля заиграли желваки.

Его семья и причины растянувшейся на много лет ссоры с отцом были не той темой, которую ему хотелось обсуждать. По тем же причинам он ограничивал свои отношения с женщинами сексом, воздерживаясь от эмоциональных привязанностей. Правда, Бет пыталась намеренно перейти эту границу каждый раз, когда они оставались вдвоем.

– Если ты найдешь… могилу, скажешь мне или сразу доложишь Цезарю? – с вызовом спросила она.

Он поджал губы:

– Я работаю на Цезаря…

– Пожалуйста, Рафаэль, – тихо попросила Бет.

Он помрачнел, признаваясь себе, что не может оставаться равнодушным к ее умоляющему тону.

– Давай подождем и посмотрим, как все сложится.

– Не говори со мной как с ребенком!

– Тогда перестань вести себя как маленькая.

На деле Рафаэль даже злился на себя за то, что не может относиться к ней как к маленькой, несмотря на десять лет разницы в возрасте. Да, ее мысли и высказывания отдавали подростковым максимализмом, но очертания тела и созданные для поцелуев губы были стопроцентно женскими. И заставляли его реагировать по-мужски.