Торжествами, завершившимися спусками флагов (корабли возвращались в вооруженный резерв), вечером 18 ноября фактически, как показал ход событий, подводилась черта под еще не поколебленными в основах порядком флотской службы и незыблемостью государства.

Словно уже ощущая под ногами первые отдаленные подземные толчки, режим Николая II нахимовской славой пытался отгородиться от надвигавшихся грядущих потрясений. Уже на пороге стояла бездарно спровоцированная русско-японская война с позором сдачи Порт-Артура и первыми предгрозовыми матросскими волнениями в Севастополе 1904 г., а за ними потрясшие основы режима, едва не погубившие царизм 1905 и 1906 годы и последующие, все еще мало в чем объясненные современными историками, десятилетие сползания России к февральской анархии и Октябрьской революции, покончившей с прежней Россией.

В войне на Дальнем Востоке “Ростислав”, как и все корабли флота участвовал своими людьми, их опытом, их боевой подготовкой. Матросов, упорно не расстававшихся со своими георгиевскими ленточками с надписью “Ростислав” на бескозырках, офицеров в их традиционно белых “черноморских” фуражках можно было встретить и на кораблях Порт-артурской эскадры, некомплект которой пополняли с Балтики и с Черного моря, и на формируемой в Кронштадте 2-й Тихоокеанской эскадре, и в составе экипажей, готовившихся в Либаве для ожидавшихся покупкой “экзотических крейсеров” из Чили и Аргентины.

Из офицеров, служивших на “Ростиславе” в 1900- 1903 гг., старшим офицером одного из этих крейсеров должен был стать лейтенант Ф.Ф. Карказ. В штабе командующего флотом Тихого океана заведовал военно- морским отделом и чудом избежал гибели при взрыве “Петропавловска” великий князь Кирилл Владимирович, поход со 2-й эскадрой начинали на крейсере “Русь” лейтенант В.В. Веселовский, на крейсере “Урал” А.К. фон Шульц, на миноносце “Прозорливый” командовавший им (в 1900 г.- старший минный офицер “Ростислава”) А.А. Рыбалтовский. Бой 14-15 мая 1905 г. прошли на “Адмирале Ушакове” артиллерийский офицер лейтенант Н.Н. Дмитриев, на “Авроре” – ее старший офицер, заменивший погибшего командира -г- А.К. Небольсин.

В мартиролог Цусимы, запечатленный на траурных плитах Петербургского храма-памятника погибшим в той войне морякам, вошли имена лейтенантов Б.А. Дандича и Е.Г. Демидова героями, погибшими на броненосцах “Князь Суворов” и “Император Александр III”. Оба они свою недолгую корабельную службу начали в 1900 г. мичманами на “Ростиславе”. С гибелью С.О. Макарова на Дальний Восток вернули незадолго до начала войны командовавшего эскадрой Тихого океана Н.И. Скрыдлова, а его место на Черном море занял прибывший из Петербурга вице-адмирал Т.П. Чухнин. Также недавний тихоокеанец, он был грозой всех флагманов и офицеров, которых он держал в состоянии постоянного дисциплинарного прессинга.

Этот не новый, унаследованный от николаевского режима метод (его придерживался и З.П. Рожественский, а позднее и Р.Н. Вирен) характеризовали мелочные, нередко унизительные придирки, с маху, без должного разбирательства вынесенные обвинения, нескончаемые распекания и увещания в многословных, в духе прокламаций графа Ф.В. Растопчина, призывах к совести, долгу и патриотизму.

Выволочки следовали за выволочкой (“Ростиславу” как флагманскому кораблю доставалось, конечно, больше всех), а дело заметно не менялось. Да оно и понятно. Воздействие на низшие ступени сознания могут пробудить страх, но не доверие и дух творчества, в которых адмирал, увы, и сам не подавал заметного примера. Несмотря на опыт приобщенности к науке (до назначения на Черное море он был начальником Николаевской морской академии и директором морского кадетского корпуса), он к ней интереса, по-видимому, не имел.

Не дошло до нас ни смелых адмиральских проектов переустройства флота, ни исполненного гражданского мужества предостережения (как это сделал великий князь Александр Михайлович) об авантюризме спешной отправки в Тихий океан эскадры З.П. Рожественского, ни провидческих планов государственного переустройства. Не особенно мудрым оказалось и решение Г.П. Чухниным судьбы нефтяного отопления на “Ростиславе”.

Требовавшее более высокого уровня обслуживания и внимания к работе далеко еще не совершенных форсунок, нефтяное отопление на “Ростиславе” со временем стало вызывать нарекания личного состава. В котлах не удавалось поддерживать спецификационное давление пара. Увеличенный расход мазута при неоптимальной, может быть, установке и регулировке форсунок сводил на нет теоретическое преимущество в дальности плавания. Эти существенные и вполне преодолимые (с ними давно уже, 30 лет используя мазут для котлов, справлялись судовладельцы Волги и Каспия) трудности для казенного судостроения оказались лишь удобным поводом чтобы избавиться от возни и хлопот с капризным новшеством.

Отсутствие традиций и кадров для систематических исследования и экспериментов довершили дело. Скорый на решение МТК, так недавно (1897 г.) смело декретировавший повсеместное введение нефтяного отопления на кораблях флота, теперь, спустя недолгое время, с легкостью от него отказывался. Словно и не было в природе того обширного перечня весомых экономических, технических и тактических преимуществ применения мазута для топок котлов, которым козыряли при его введении. Решили (в духе эпохи) по-военному просто. Боевой корабль не место для опытов, и коль скоро новшество не дает обещанного эффекта, то и вон его с корабля!.