Я присела рядом с ним и осторожно коснулась его плеча:

– Что случилось?

Рокет покачал головой и совсем ссутулился. Таким я его еще никогда не видела.

– Ага, что случилось? – повторила за мной Слива и ткнула в Рокета палкой.

Он успел отмахнуться.

– Слива! – укоризненно сказала я. – Не тыкай в Рокета. Святой ежик! Где его сестра?

Сестру Рокета звали Синяя Незабудка. Понятия не имею, откуда у нее такое имечко. Видела я ее всего один раз. Крошечный ангелочек, короткое каре и комбинезончик.

Слива пожала плечами и опять собралась ткнуть Рокета.

Я отобрала у нее палку.

– Ты, кажется, хотела меня расчесать.

– Ой, да! Хотела! И хочу-хочу! – Она помчалась куда-то в коридор. Наверное, за расческой.

– Ну ладно, Рокет, что тебя беспокоит? – Он снова покачала головой, и я решила подобраться к нему через соблазн: - В следующий раз я принесу тебе минералку. – Рокет прикусил губу, и я пошла ва-банк: - Виноградную.

– С зонтиком? – спросил он.

Когда я в прошлый раз принесла ему минералку, я сунула в бутылку зонтик, оставшийся с гавайской ночи в «Вороне».

– С зонтиком, - пообещала я.

Он поерзал, прислонился спиной к стене и положил ладони на согнутые колени.

– Хорошо, но вы рассердитесь.

Вернулась СС с щеткой, которую она отыскала одному Богу известно где.

– Сядь на попу, - велела она. – И не дергайся. У меня тут работы непочатый край.

Я уселась и, стаскивая с волос резинку, наградила Сливу мрачным взглядом:

– Нормальные у меня волосы.

– Знаю, - сказала она, как будто извиняясь. – Выглядят не так уж плохо, просто по-дурацки.

Что ж, теперь мне все стало ясно. Когда в следующий раз пойду к своему парикмахеру, обязательно передам ей эти слова. Может быть, она сумеет объяснить, почему мои волосы выглядят по-дурацки.

Я повернулась спиной к Сливе и постаралась не дернуться, когда она приступила к расчесыванию. Она со всей дури провела по волосам щеткой от макушки до самых кончиков, и я поняла, что остается только одно – надеяться, что под конец у меня останется хоть парочка локонов прикрыть лысину.

Меня всегда немного поражали умения Сливы. Далеко не все призраки могут передвигать предметы, не говоря уже о том, чтобы брать их в руки и использовать по назначению. Мне кажется, Слива умела это только потому, что никто не сказал ей, что уметь этого ей не положено, а ей самой такое и в голову не приходило.

С трудом пережив очередное прочесывание по корням волос, я заметила маленькую ладошку, торчавшую из стены рядом с Рокетом. Это была Незабудка. Она держалась за плечо брата, словно боялась меня. Или боялась за него.

– Рокет, почему ты считаешь, что я рассержусь?

– Потому что.

– Разве я на тебя хоть когда-нибудь сердилась?

– Нет, мисс Шарлотта, но однажды вы расстроились.

– Хорошо, я постараюсь не расстраиваться.

К этому моменту кожа у меня на черепе просто горела. Слива чесала, царапала и драла, и, видимо, всерьез вознамерилась снять с меня скальп, потому что там наверняка уже открылось нешуточное кровотечение.

– Так что случилось? – снова спросила я у Рокета.

– Я должен вам показать, мисс Шарлотта.

Незабудка потянула его за руку, как будто хотела протащить его вместе с собой сквозь стену.

– Все хорошо, Незабудка. Она принесет нам виноградную минералку с зонтиком.

Рокет показал пальцем куда-то мне за голову, я повернулась и увидела, как Слива резко рванула внушительную прядь.

– Ай! – Я схватилась за волосы и выдернула их у нее из руки. – Святой ежик, Слива!

– Ты пошевелилась. – Она одарила меня таким взглядом, будто я неисправимая идиотка.

Мне удалось получше рассмотреть щетку.

– Где ты ее взяла?

Она была странной формы с грязными щетинками вокруг сломанной пластмассовой ручки.

– В подсобке.

Я знала только одну щетку, которая могла так выглядеть.

– Боже милостивый! – завизжала я, вскочив на ноги. – Это же ершик для унитаза!

Она пожала плечиками:

– Ну и что?

– Слива, это омерзительно! – Я начала прочесывать волосы пальцами, пытаясь вычистить из них грязь. Может быть, в Развалюхе осталось немного лизола или дезинфицирующего средства для рук.

– Да плевать, - отозвалась она, и мне пришлось напомнить себе, что она умерла в девяностые, на самом пике навсеплевательной революции. Ее словарный запас очень отличался от словарного запаса Рокета, умершего в пятидесятые.

Успокоившись, я посмотрела туда, куда показывал Рокет, подошла к стене и нервно сглотнула. Мне и за всю жизнь здесь не разобраться. Я честно старалась найти имя, которое он хотел мне показать, но на стене, как всегда, было полно имен. Трудно было различить, где заканчивалось одно и начиналось другое.