— Да я и не прятался, — смущенно прокряхтел старик, — Я за порядком присматривал. Да за Реюшкой. Чтобы вы, молодой человек, ее не обижали.

— И в мыслях не было, — серьезно ответил Гаар, — Мы уже сколько? Лет десять знакомы? Почти родные.

— Ах так, ну тогда ладно, — ответил лесовик, — Я пойду за строителями пригляжу. А то, что-то прораб мне их не нравится. На мой лес косится. И речи странные ведет. Вроде тех, что зачем древесину издалека везти, если вон ее сколько под боком. Бери не хочу. Ух, я бы ему побрал.

— Я разберусь, — ответил мужчина, уже примеривая на себя роль руководителя. А когда лесовик исчез, обернулся, и предательское сердце пропустило удар. Как же она была…

Хотел сказать — красива, но это глупое слово так мало выражает. Увы, но даже сейчас ее понимающая полуулыбка сводила с ума.

Он отвернулся и пошел вперед. Лесовик постарался. Тропинку им организовал, только узкую очень. И не поговорить толком. Зато у источника они смогли присесть. Впрочем, это она сидела, а он смотрел на переливы силы. Хотелось прикоснуться, ощутить всю эту энергию, бьющую из под земли, а потом он почувствовал…

— Не может быть?!

— Я тоже не поверила, когда поняла.

— Сила духа?!

— Да. Я же говорю, лес волшебный. И словно создан для таких, как мы.

— Аура, ты понимаешь, что это значит?

— Что вы нашли свой дом, профессор. Я не сомневаюсь, что замок примет вас. А вы его.

— И опять это холодное вы? — он выгнул бровь и уселся рядом. Но на нее не смотрел. Не мог, — Ты хотела поговорить.

— У меня есть вопросы. Тысячи вопросов, на которые я не могу найти ответы. Думала, вы поможете, прости, ты.

— Я слушаю, — сказал он и поморщился, услышав оговорку. А потом она начала говорить, и чем больше он слышал, тем меньше понимал.

— Постой, два Нила? Тот мальчик из гильдии, который постоянно ходил за тобой хвостом? Я видел Зака, когда он учился в корпусе, видел его друзей. Обыкновенные мальчишки.

— И Нил кажется обыкновенным. Если не знать, что их двое.

— Думаешь, каким-то образом он оказался здесь из будущего? Тогда только через врата. Другого пути нет.

— Значит там, в его мире, они были открыты?

— Тобой?

— Не знаю. Он ничего не рассказывает. А я боюсь настаивать. К тому же, открыть врата могу не только я.

— Да, но здесь нужно полное слияние.

— Если этот неизвестный мне брат или сестра вообще побратим, — она встала и заходила по поляне в глубокой задумчивости, а он наблюдал. Как же она устала. Почти на грани. Он тоже поднялся. Заставил остановиться, заставил смотреть в глаза, без возможности уклониться.

— Рассказывай.

Попыталась, хотела отвернуться, но не дал. А потом она тихо всхлипнула и осела на землю. Понял, что давно не плакала, а иногда это просто необходимо, особенно для женщин.

— Я думала, легче будет. Думала, узнает и гора с плеч. А все только хуже стало. И Азраэль… он…

— Как давно ты не питалась?

Она вырвалась, глубоко вздохнула и снова заплакала.

— Одного раза хватило.

— Вы поссорились?

— Это не была ссора. Я не знаю, что это было. Просто… он умеет быть жестоким. В тот ужасный день я впервые увидела, каким он может быть.

Ее трясло, а он никак не мог успокоить. Держал в объятиях, и его колотило вместе с ней.

— А твой анвар?

— Он откажется от меня. Я знаю. Вижу это каждый раз, стоит только закрыть глаза. Говорит, что я не стою всего этого, отдает меня ему и уходит. А я бегу за ним и не могу догнать. Это невыносимо.

— Глупенькая. Я уже говорил тебе много раз. Как бы я ни относился к нему, как бы сильно ни ненавидел, в одном мы схожи. Он никогда не сможет от тебя отказаться.

Она не поверила. Такая же упрямая, как и раньше. И те же ошибки совершает. Бежит из-за глупых детских страхов, из-за комплексов, даже не понимая, какую ценность представляет для него, да и для этого существа. Остается только надеяться, что он за эти годы поумнел и не совершит прежних ошибок. А вот то, что девочка на части разрывается, нехорошо. И он знает, как ей помочь, не избавить от страхов и боли, но хотя бы облегчить их. А там судьба сама расставит все по местам. Главное, чтобы поздно не было.

Ну вот, рассопливилась, как какая-то размазня. И ведь обещала себе, что реветь не буду. И что в итоге? Ну, не дура? И рубашку всю Гаару промочила. Бедный. Что он теперь обо мне думать будет? Но знаете, полегчало. Отпустило. Мы, женщины, такие — наревемся, выплеснем эмоции наружу, а потом встаем и топаем дальше за новыми свершениями или приключениями на свою… это уж кому как. А мужики все в себе держат. Может, поэтому такие серьезные вечно и суровые, как деверские зимы. И вообще, хватит слезы лить. Что, в первый раз, что ли, больно? А кому-то еще хуже. Да и за примером далеко ходить не надо. Одна Мира чего стоит. И ведь не вытравишь из души никакими настойками и снадобьями эту любовь проклятую. А так иногда хочется щелкнуть пальцами и забыть. Только вот вопрос, в кого мы тогда превратимся, без любви этой?