Я так счастлива, Отче. В белом холодном лесу, отчужденном от всего мира высокими стволами деревьев, счастлива здесь и сейчас, позабыв о прошлом, не думая о будущем.

Просто идти рядом со Стасом, беспечно шагая по снежному ковру, смотреть в Твое безграничное серое небо, не ощущая холода. Без страха и сомнений, каждой клеточкой посылать в полутьму чувство любви к Тебе — огромной любви и благодарности.

Все не зря. Каждый мой шаг — через Тебя, и каждый мой вздох — с Тобой.

Слезы выступают на глазах. Когда не можешь вынести красоты, которую невозможно охватить и вместить твоей душе, именно они помогают удержаться на грани.

Я почти не чувствую своего тела — словно меня нет, словно я совсем невесома. И нет ничего: ни моей жизни, ни суетливых желаний и эгоистичных чаяний. Эти мгновения дарят самое дорогое, что бы я могла найти в жизни — ощущение Твоего присутствия во всем.

Стас молчит, лишь берет меня за руку. Наверное, заметил на моих глазах слезы, но ничего не скажет о них. И не будет смеяться и подкалывать меня. Почему-то я в этом уверена.

Когда перебежки отпущенного с поводка Жужика от дерева к дереву отвлекают внимание Стаса, незаметно вытираю слезинки. Чувства такой силы не бывают продолжительными — долго не вынесешь, постепенно они затухают, и остается лишь воспоминание о них. Но даже воспоминание ценно.

— Иди сюда, Жужка! — зовет Стас пса, и тот, повиливая хвостом, бежит ко мне и Стасу…

Первым делом Стас приказал одеться в сухое.

Переодевшись, я разогрела на небольшой Стасовой кухоньке курицу, пирожки и блины. Стас заявил после ужина, что объелся и, довольный, изрек:

— А вообще-то я хотел еще баню предложить.

— Завтра, — кивнула я. Сегодня слишком много праздника.

— Как скажешь. Тогда — вечерние чтения?

— А у вас нет предложений получше? — интересуюсь, доедая пирожок.

— Камин, — показывает пальцем Стас.

— Здорово. Мне чем-то помочь?

— Да сиди, — машет рукой. Откуда-то Стас приносит дрова и начинает растапливать камин.

В комнате потемнело, и Стас включил неяркий свет.

После розжига провел меня по дому, бегло показав второй этаж, и мы вернулись обратно.

Стас подвинул к камину небольшой диванчик, принес пледы.

— Забирайся. Все как надо: холодная зима, камин, плед. Еще можно замакарить глинтвейн…

— Глинтвейн? А у тебя есть вино, апельсин и специи?

— Вероничка, ты обо мне плохо думаешь. Все есть, конечно.

— Стас, мы глинтвейн, помню, на костре варили! О-о!

— Ну так давай повторим! Чем камин — не костер? Конечно, можно и на улице, но сезон не тот. Сделаем…

И мы варим глинтвейн на решетке камина. Наевшийся консервов Жужик приполз полежать рядом с диваном. Вернее, сначала — рядом. Потом пес поставил передние лапы на диван и попытался ко мне залезть.

— Это что за незаконное занимание чужой территории? — сразу же отфутболил его Стас, грозно повысив голос, и Жужику пришлось довольствоваться подстилкой на полу. Стас поспешил сесть рядом со мной на диван.

— Вот дела. Отлучишься ненадолго, и твое место займут на счет раз.

Сидел рядом со мной Стас чисто символически. Устроился около камина, осторожно помешивая вино.

Отблеск огня попал на тонкую стальную полоску — Стас наклонился, и движение обнажило странный предмет на его пояснице. Вернее, стальную рукоятку ножа.

— Ты всегда носишь с собой ножики? Даже сюда?

Стас завел руку за спину, ближе к пояснице, и вытащил хитро спрятанный нож.

— Не холодно с ним? Он же у тебя прямо к коже?

— Нет, не прямо. Здесь не видно, но сам нож в кожаном чехле. Чехол вшит в джинсы, так что он мне не мешает. Только помогает всегда. Не люблю быть безоружным — мало ли что, — Стас вертит нож в руках, и я наблюдаю за опасно-игривыми переборами пальцев.

— Держи, — перехватывая мой взгляд, протягивает его мне.

Это тот самый нож, который я уже разок видела на уроке.

— Я с ним знакома, — хочу отдать нож обратно, но Стас ухмыляется:

— Да бери уже. Мой тебе подарочек.

— В смысле?

— У меня еще есть. А нож — это друг и товарищ. И колбасу отрезать, и, веревки, если руки тебе связали. Тысяча применений! Еще маникюр можно делать…

— Ста-ас! — возмущенно перебиваю его я, несогласная с неприкрытым цинизмом.

Стас еще раз хмыкает:

— Положи в карманчик куртки. У тебя есть один внутренний, я видел. Вот в него и положи. Не говорю, что пригодится, пусть просто полежит. Незаменимая вещь. Могу по этому поводу рассказать адын паучитэльный история…