Шрифт:
Пытаюсь немного убыстрить ритм, двигаю бедрами, но Стас прижимает их одной рукой к дивану. Даже шевельнуться я не могу.
Тяжело дыша и кусая губы, беспомощно вздрагиваю всем телом.
Кажется, уже не могу терпеть.
— Стас!
Стас целует мою грудь и продолжает в этом разрывающем мое тело темпе. Я дрожу, и нужно совсем немного, чтобы…
Он убирает руку, удерживающую мои бедра, и быстрые толчки заставляют меня кричать и выгибаться.
Двигаться вместе с ним, поднимаясь и падая.
Утрачивать контроль, сотрясаясь в мощном оргазме.
Я слышу, как вскрикивает Стас, и последние, самые сильные толчки, сотрясают мое тело.
Он падает рядом со мной. Проводит рукой по моим волосам и крепко сжимает в объятиях. Не могу ничего говорить. Молчит и Стас.
Слова уже лишние.
Глава 28
Все будет прежним вкруг тебя -
Весна придет в свой срок -
Созреет Утро и прорвет
Свой огненный Стручок.
В лесах зажегся дикий цвет -
Ручьи полны вестей -
И тренькает на банджо Дрозд -
Пока ты на Кресте.
Свершен неправый Приговор -
А вечер так же тих.
Разлука с Розой для Пчелы -
Вся сумма бед земных.
Эмили Дикинсон
— Вероника Васильевна! Срочно зайдите ко мне в кабинет! Срочно!
Появление психолога на уроке литературы будоражит весь десятый «А». Наша «психологичка», как любят называть ее дети, сидит себе смирненько в кабинете на первом этаже, но редко-редко ее можно увидеть хотя бы мелькнувшей в коридоре.
Если она приходит прямо к тебе на урок, да еще и «срочно»…
Немигающий и тяжелый взгляд Лены Севальцевой я чувствую кожей.
Надоело. Честно. Или мир, или война. Ну сколько можно…
Наверное, на меня сильно повлияла поездка на дачу Стаса. «Расширение горизонтов» — кажется, так называется чувство, когда начинаешь жить по-новому?
Все мои прошлые ухищрения по поводу Лены были глупыми и робкими, от того — неудачными.
Я не питаю никаких надежд относительно нашего психолога, которую больше интересует маникюр и каталоги косметики, чем дети. И будущая книга по психологии под ее авторством, как же я забыла!
Но она же может подсказать мне…что-нибудь. Например, телефон другого психолога.
Крылья, выросшие после выходных, несут меня быстрее решить давнюю тяжбу. Может, я делаю правильно, что молчу, и Лена уже встала на путь исправления, так что лучше ей не мешать…
Но Лена остается проституткой.
Не могу объяснить своей уверенности.
— Открыли учебники на странице сто двадцать первой. Читаем раздел до конца. Когда я приду, перескажете, что прочитали, — с этими словами я выхожу за дверь. За мной несется гул голосов — ничего мои дети читать в ближайшее время не собираются. Будут обсуждать уход Вероники Васильевны к Ладе Сергеевне.
Ну что за психолог? Даже директор, и та вызывает любого учителя в свой кабинет на перемене, понимая, что урок нельзя прерывать (исключая форс-мажоры типа лопнувшей трубы и «заложенной» в школе бомбы, которую разок в год да выдумают).
А уж десятиклассников после такого появления не соберешь.
Но Ладе Сергеевне безразличны и я, и мои уроки.
В другой раз я бы ее проигнорировала и пришла к ней на перемене. Еще чего, тратить на пространные рассуждения Лады Сергеевны драгоценные минуты урока.
Иду сейчас. На воре шапка горит.
— Вероника Васильевна! Что там у вас с вашими личными делами? — Лада Сергеевна демонстрирует сильную обеспокоенность.
— В смысле — с личными делами?
— Вероника Васильевна! Вы мне не сдали личные дела вашего класса! Я же просила!
— Меня? — озадачиваюсь я.
Не помню. Когда она меня просила принести ей личные дела? Ей трудно их взять у секретаря, что ли? Дела же там и лежат. При чем тут я?
— Я передала через одну вашу девочку еще вчера, что сегодня буду просматривать личные дела в вашем присутствии. Неужели этого вам она не сказала? Мне для моего исследования нужны несколько детей, которые отвечают определенным критериям…
Дальше я даже не слушаю. Она с бешеными глазами забежала ко мне на урок из-за личных исследований?
— У меня вообще-то был урок, Лада Сергеевна, — произношу на грани предельной вежливости, — вы не могли потерпеть до перемены?
— А вы бы пришли в перемену! — как ни в чем ни бывало заявляет Лада Сергеевна, поправляя наманикюренными пальчиками с длинными ноготками рукав моднейшего платья.
Действительно. И сказать на это мне нечего.
— Но раз вы пришли, — пожимает плечами лада Сергеевна, — чтобы не зря бегали, сообщу кое-что актуальное… Ко мне заходил Андрей Петрович. Говорил о неадекватном поведении Лены Севальцевой на уроках биологии…