— Ситуации как таковой не было, но некоторые циничные выражения девочки на уроке биологии… нет, даже если я вам их скажу, вы не поймете. Надо было слушать интонацию, смотреть на Лену в эти минуты. Совершенно другая, взрослая донельзя! Хотя зря я вам все рассказал, — Андрей Петрович поворачивается ко мне спиной и намеревается уйти. Очень здорово. Напугал, толком ничего не рассказал — и уходит.

Проблема в том, что я слишком хорошо понимаю, в чем дело.

— Подождите, Андрей Петрович! — я чуть ли не хватаю его за руку, — это все, что вы мне скажете? Я как-то ожидала большего…

— Вы правы, Вероника Васильевна. Может, мне и кажется. И ощущения никуда не пришьешь и не подколешь. Смотреть буду. Если что, то сразу вам, директору, психологу… Думаю, решим этот вопрос. До свидания.

— Хорошо, — говорю я ему уже в спину, — я поговорю с ней…

— Не стоит пока, — Андрей Петрович даже не поворачивается.

Возвращаюсь к Марку и понимаю, что не могу больше заниматься. Все мысли заняты Леной. Кидаю взгляд на часы — полчаса. Еще полчаса. И поговорить обязательно. Всего час двадцать с разговорами.

— А кто к вам приходил? — вопрошает Марк. В тетрадке написано всего два слова.

— А почему так мало написано? — отвечаю вопросом на вопрос. Марк конфузится.

— Я сейчас…

Он пишет, а я все еще пребываю под впечатлением от услышанного. Нужно было все сказать не так. М-да. Если бы этот разговор не произошел так неожиданно, я бы к нему подготовилась. Может быть.

— Вероника Васильевна, а в каникулы мы как заниматься будем?

— Что?

— Ну, в каникулы. Школа же будет закрыта. Вы к нам придете домой?

— Можно и к вам домой, — отвечаю рассеянно, — а можешь и ты ко мне, если не испугаешься Жужика.

— А давайте и так, и так!

— Давайте, — мне не до Марка сейчас, и я кидаюсь обещаниями, лишь бы он делал задание и не спрашивал ни о чем. Разговаривать с ним сейчас не способна.

Развязная. Звучит как приговор для меня.

Даже Андрей заметил. Правильный Андрей, в очках и серенькой жилетке, с наметившимся брюшком, в доску воспитанный и твердый в суждениях. Или это бессознательная реакция любого мужчины на подобный тип женщин? Говорят, Бог шельму метит, не зря же говорят…

— Вероника Васильевна, папа сказал, что вы красивая, — щебечет Марк.

— А по какому поводу это было сказано? — не теряюсь я.

— Я спросил папу, вы красивая или нет. И папа сказал, что красивая.

— Понятно. Спасибо папе за комплимент.

— Я передам, — радуется Марк, а мои волнения продолжаются. Скоро от раздумий становится очень грустно, и я отпускаю Марка чуть раньше, чем обычно, и еще долго сижу в кабинете. Начинаю размышлять о Лене, а заканчиваю думками о моей развеселой жизни.

Если бы ты был рядом, Стас. Если бы ты был другим, не таким, каким знаю тебя я. Если бы ты любил меня. Хоть немножко, хоть капельку…

Стас приехал на эту престраннейшую встречу чуть раньше оговоренного. Раза два поплутал на джипе по всем закоулкам, прежде чем оставить машину на стоянке у непримечательного кафе. Сначала чеченец предложил ему свое, азиатское. Ага, нашел дурачка. Или эта кафешка, или я не встречаюсь с тобой, ответил ему Стас. Никогда он не шел на поводу у нерусей. На удивление, Рамзан быстро согласился, и Стасу даже стало интересно, отчего же.

Что нужно Рамзану, Стас в догадках терялся. У самого Стаса было незыблемое правило, он ни разу ему не изменил. Не связываться с чеченцами и дагестанцами. Стас никогда с ними не имел дела, даже по просьбе своих приятелей. Не все продается и покупается, как оказалось.

Черт разберет этих чеченов. Неужто с гор спустились воинствующие родственнички и хотят чего припомнить Стасу?

Но тогда бы Рамзан не унижался, чуть ли не умоляя Стаса о встрече. Знаком с ним Стас был шапочно, пару раз встречались у общего знакомого, не больше.

Встреча, сказал Рамзан, будет один на один, приди, очень прошу, и вот как вожжа ему под хвост попала. Или все-таки родственнички?

Тонкий самодельный нож холодил кожу, и «ТТ» надежно прикрыт курткой. Стас бы и от гранаты сейчас не отказался — не доверял никому из этой братии.

Рамзан уже сидел в кафешке, больше чеченских лиц Стас там не приметил. Обедают две девушки и парень, еще один мужчина за столиком в углу, лица нормальные, без затаенного испуга. Все-таки один…пока.

— Салям, Стас, — сдержанно сказал товарищ с гор. Он был во всем черном, трехдневная щетина на подбородке. Хитроватые карие глаза сейчас какие-то настороженные. Не к добру это все.