Я отдала ему тяжелую рукопись в четыреста листов и неделю ждала ответа. Через неделю я снова появилась в редакции.

– Это, конечно, интересно, даже талантливо, – сказал редактор, выпуская вбок струйку вонючего папиросного дыма и показывая в улыбке желтые от табака зубы. – Я прочитал за выходные. Но написано слишком… монолитно, что ли. Логически законченный отрывок взять отсюда невозможно. К тому же объем… – он вдруг посмотрел на меня, откашлявшись, и предложил. – У вас прекрасный стиль, чего бы вам не поработать у нас? Нормальный заработок обещаю. Поработаете с месяц-другой внештатником, если будет получаться, переведем в штат, у нас как раз есть свободное место. Подумайте.

– Хорошо, я подумаю, – пробурчала я, не представляя себя в роли репортера.

Редакция располагалась в двух тесных комнатенках, кругом стоял шум, гам, все были заняты срочными делами, кричали, звонили, скандалили, переспрашивали, бегали с бумагами от компьютеру к компьютеру…

Как можно писать в таком кавардаке, я не понимала. Я забрала рукопись и бочком выбралась в коридор… Думать вроде бы не о чем, раз предлагают, надо идти, но я все же задумалась.

Чтобы работать журналистом, необходима доля наглости, а ее у меня не было, по натуре я всегда была человеком застенчивым. Получится ли? Я тряхнула головой. А, чем черт не шутит! По дороге домой я позвонила одному знакомому, который занимался парапланеризмом. Знакомство было шапочное, но он не отказался от интервью, ему это даже польстило. Через два дня моя первая статья была готова.

По дороге в редакцию я остановилась у парикмахерской. В детстве у меня были короткие волосы, но едва я закончила школу, как начала их отращивать, они доросли до плеч и остановились. Не помогали никакие ухищрения, расти дальше они не хотели. Может, пора с ними расстаться? В парикмахерской никого не было, и мастер заинтересованно взглянула на меня.

– Что вы хотели?

– Подстричься…

Я села в кресло, неуверенно посмотрела в зеркало.

– Понятия не имею, как это должно выглядеть, – сказала я, а парикмахер тем временем снимала заколки с моей головы. – Что-нибудь э-э-э… Даже не знаю.

– Понятно… – парикмахер посмотрела на мои волосы. – Хоть какие-то пожелания есть?

– Есть! Хочу, чтобы спереди было подлиннее, а сзади коротко.

Так она и сделала. Через полчаса на меня из зеркала смотрел совсем другой, незнакомый мне человек. Этому человеку было от силы лет двадцать. Я тряхнула длинной челкой, взъерошила волосы, улыбнулась, расплатилась и вышла на улицу. До редакции я добралась быстро – она располагалась через два дома. Я открыла дверь и решительно вошла внутрь.

….Я закурила, потушила спичку, засунула ее в банку из-под кофе и поежилась. В подъезде было прохладно. Первая сигарета за день, и я с наслаждением втянула в себя терпкий дым, чуть отдающий ментолом.

С завтрашнего дня бросаю курить, потому что мой Алексей не курит и, между прочим, не пьет. Я вздохнула и с некоторой долей сожаления посмотрела на пачку, в которой оставалось две сигареты. Сегодня к ночи я одну выкурю, а другую оставлю в пачке на всякий случай. Мало ли что… Не курить легче, когда знаешь, что сигареты есть. Может, получится бросить…

Соседская дверь открылась, и к окну спустился подросток лет пятнадцати, внук соседей. Я его часто видела в подъезде. Я краем глаза наблюдала, как он закурил, жадно затянулся, неумело выпустил клубы дыма.

– А вы в двадцатой квартире живете?

Я удивилась. Обычно он не разговаривал со мной, наоборот, старался скорее проскользнуть мимо, отводил при встречах взгляд, а тут надо же, лезет общаться! Я молча кивнула.

– А, так это, значит, вы бывшая жена Ильи?

Я чуть не поперхнулась дымом. Какого черта? Все это было сто лет назад.

– Да я просто разговаривал с Ильей, он мне и рассказал, что он, оказывается, жил рядом, и про вас тоже, – тон у подростка вдруг стал пакостным, он захихикал. – А знаете, Илья такой бабник! Вообще, атас! Ни одной юбки не пропускает! А уж пьет! Он и меня угощал! – похвастался сосед. – Он часто в «Оазисе» зависает! Девки от него без ума, еще бы, он их поит… Каждый раз с новой уходит.

Я с иронией посмотрела на него. Интересно, что им движет? Желание сделать незнакомому человеку больно? Ну уж нет! Дудки, пацан!

До юнца вдруг дошло, что для ревнивой жены я чересчур спокойно воспринимаю все, что он говорит.

– А давно вы развелись? – спросил он.

– Шесть лет назад, мальчик, – ответила я и торопливо затушила сигарету: снизу послышался шум подъехавшей машины, и меня позвал нетерпеливый сигнал клаксона.

Приехал Андрей. Я сунула в рот подушечку жевательной резинки, закинула на плечо сумку и пошла по ступенькам вниз. Когда впереди ждет столько хорошего, оборачиваться назад, в прошлое, не хочется, да и незачем.