Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 1
вернуться

Мартьянова Людмила Михайловна
Шрифт:

1885

* * *
Заветное сбылось. Я одинок,Переболел и дружбой и любовью.Забыл – и рад забвенью, как здоровью,И новым днем окрашен мой восток.Заря! Заря! Проснувшийся потокМне голос шлет, подобный славословью.Лазурь блестит нетронутою новью,И солнце в ней – единственный цветок.Сегодня праздник. Примиренный духПрощается с пережитой невзгодой.Сегодня праздник. Просветленный духВстречается с постигнутой природой.Сегодня праздник. Возрожденный духВенчается с небесною свободой.

Тишина

Над морем тишина. Вблизи и в отдаленьи,Перед угрозой тьмы забыв раздор дневной,Слились пустыня вод с воздушною волнойВ объятьи голубом, в безбрежном сновиденьи.И столько кротости в их позднем примиреньи,Что берег побежден небесной тишинойИ скалы замерли над синей глубиной,Как эхо грустных слов, поющих о забвеньи.И вот зажглась звезда. Быть может, там вдалиОна окружена немолчным ураганом,Но, разделенная воздушным океаном,Она – лишь робкий луч для дремлющей земли,Лишь предвечерний знак, лишь кроткое мерцанье,Над темной тишиной лучистое молчанье.

Ложь и правда

Давно я перестал словам и мыслям верить.На всем, что двойственным сознаньем рождено,Сомнение горит, как чумное пятно.Не может мысль не лгать, язык – не лицемерить.Но как словам лжеца, прошептанным во сне,Я верю лепету объятой сном природы,И речи мудрецов того не скажут мне,Что говорят без слов деревья, камни, воды.И ты, мой друг, и ты, кто для меня былаПоследней правдою живой, и ты лгала,И я оплакивал последнюю потерю.Теперь твои слова равны словам другим.И все ж глаза горят лучом, земле чужим,Тебе и мне чужим, горят – и я им верю.
* * *
Он твердою рукой повел смычок послушный,И струны дрогнули, и замер людный зал.Разряженной толпе, чужой и равнодушной,Он в звуках пламенных и чистых рассказалДуши доверчивой все тайны, все печали:Как страстно он любил, как сильно он страдал,О чем он на груди возлюбленной мечтал,О чем в молитвы час уста его шептали.Он кончил – и похвал раздался плеск и гул.Художник! Тот же Бог, что в грудь твоювдохнулМелодий сладостных священную тревогу,Теперь толпе велит беситься и кричать.Иди: она зовет!—Толпа, и внемля Богу,Лишь воплями, как зверь, умеет отвечать.
* * *
Я слишком мал, чтобы бояться смерти.Мой щит не Бог, а собственная малость.Пытался я бессмертие измерить,Но сонной мыслью овладела вялость.Я слишком мал, чтобы любить и верить.Душе по силам только страсть иль жалость.Под сводом неба, кажется, безмернымЯ вижу лишь свой труд, свою усталость.Лежал я где-то на одре недуга.Мутился ум. И вдруг Она предстала,Твердя: молись! Я – вечности начало,Я – ключ всех тайн, порог священный круга.И я ответил с дрожию испуга:– Мне холодно. Поправь мне одеяло.

Портрет

Под низким дерзким лбом двойным каскадомВзметнулся пепел вьющихся кудрей.Глаза без век, в щелях – глаза зверей —То жгут холодным непрозрачным взглядом,То резвым смехом леденят. А рядомОкруглость щек и девственность грудейТвердят о сне желаний и страстей.И детский рот не тронут знойным ядом.Но вот, бледнея, села за рояль.Преображенье дивно и мгновенно.Весь мир любви, дотоле сокровенный,Ей клавиши открыли и педаль.Душа грозой проснулась в пальцах рук,Горячей кровью бьет за звуком звук.
* * *
На разных языках, все знаками другими,Начертана в душе загадка красоты:Цветами, звуками, отливами мечты.Но есть один язык, родной между чужими.То – прелесть женская, то – чарами ночнымиОбвеянный чертог любимой наготы.И на язык родной, на милые чертыПеревожу весь мир и сравниваю с ними.Весна ль идет в цветах, – ты, женщина-дитя,Проснулась на заре, смеясь виденьем ночи.Идет ли осень к нам, – твои я вижу очи,Под золотом волос поникла ты, грустя.Доносится ли песнь или звезда мерцает, —Тебя, одну тебя, душа в них созерцает.

Всем

С улыбкой робости и нежности безмерной,О, сестры милые, всю жизнь я отдал вам.Одну из вас любил, кого? – не знаю сам,Одна из вас, но кто? – душой владела верной.Не ты ль, бесстрастная, с усмешкой лицемерной,Не ты ль, невинная, чьи мысли – белый храм,Не ты ль, беспечная, чей смех – сердец бальзам,Не ты ль, порочная, с душою суеверной?Одну из вас любил, но чтоб слова любвиДостигли до нее, я всем твердил признанья.Но вот приходят дни и близок час молчанья.Звучи, о песня, ты мой вздох переживи,Всех воспевай сестер и каждую зовиЛюбимой, избранной, царицей мирозданья.