– Не безобразно, а наводят порядок.
– Буркнул себе под нос Обручев.
– А вот и подарок пожаловал. Как нельзя вовремя. Соедините меня с флагманом адмирала. Немедленно!

Оператор защелкал клавишами. На экране возникло лицо адмирала, который, увидев трупы, сразу все понял.

– Я думаю, что вы пришли к согласию?

– Как видите, возник небольшой спор, который пришлось решить силой оружия. Я, честно признать, не очень люблю демократию и честные выборы, предпочитая назначения на должность.

– Я тоже разочаровался в политическом устройстве Республики.
– Адмирал наклонил голову к левому плечу.
– Так я получу свой подарок?

– Именно сейчас он направляется сюда на грузовом корабле.
– Обручев указал на экран.
– Можете поджарить его и весь экипаж.

– Я люблю подарки, завернутые в красную ленточку. Пусть он сам причалит к моему флагману, а дальше я все сделаю.

– Я посодействую этому.
– Обручев кивнул и перевел взгляд на оператора - Вызывай транспортник. И уберите здесь все. Сколько я уже могу находиться посреди падали!

Экипажи кораблей маялись от безделья. Враг уже можно сказать стучится в ворота, а они здесь прохлаждаются. И о чем только думает командование? Где капитаны судов, которые так не вовремя устроили военный совет. Люди уже готовы и рвутся в бой. Вон сколько штурмовиков в ангаре. Вокруг кораблей так круги и нарезают. Кстати, почему они не внутри?

Старший помощник капитана рейдера Дергачева Лукьянов прищурил глаза от удивления своим собственным мыслям. Если остальные наоборот широко их раскрывали, а у некоторых они вообще вылезали из орбит, то его мать-природа наказала способностью делать все наоборот. Вот удивиться Лукьянов непомерно, да веки так сощурит, только мелкие щелки остаются. Зато когда он задумает что-нибудь хитрое, так сразу же их выпучит. Эту его особенность весь экипаж знал и по одному только положению глаз мог определить, какое настроение у старшего помощника. Вообще Лукьянов никогда должностных полномочий не превышал, с командой был на короткой ноге, но во время боя приказы отдавал быстро и четко и требовал с подчиненных такого же их выполнения, за нерасторопность жестко наказывал. Дураки обижались, а те кто поумнее, все понимали и за это уважали лейтенанта 2-ого ранга также как и капитана. За свой характер и изредка явное неподчинение приказам, Лукьянов частенько, после присвоения очередного звания бывал разжалован, но стоически терпел все выходки судьбы, также как командование его. Таких "вечных" лейтенантов во флоте было предостаточно и еще ни один из них не стал капитаном, хотя командовали они не хуже, да и опыта в бою им было не занимать. Вот и сейчас Лукьянов с интересом наблюдал, как штурмовики кружат возле кораблей, как стервятники. Знакомых лиц бойцов десантных отрядов он среди них не видел - каждый был приписан к своему кораблю и капитаны знали своих абордажников наперечет. А эти откуда? Ведь они сюда пришли всей группой и так или иначе все равно были знакомы друг с другом. Слишком много новых лиц, слишком много. Что настораживает.

Что именно настораживало Лукьянова, он и сам не понимал, но нутром чуял. Что-то висело такое в воздухе тревожное. Особенно, когда под боком висит Плутонианская группировка и того и гляди нанесет удар. Почему командование сразу же не вывело корабли в космос, как только радары обнаружили противника? Ведь это глупо, стартовать со станции тогда, когда силы уже расставлены по позициям. Их просто расстреляют издалека. Ничего не понимаю. Лукьянов уже было собрался в который раз отдать приказ экипажу подготовиться к экстренному взлету, как над ангаром прогремел голос:

– Никому не двигаться, оставаться на своих местах! Имеющим оружие немедленно его сдать. Все офицеры разжалованы и переведены в гражданские. Всем экипажам покинуть корабли!

– Что за ерунда?
– возмутился кто-то.
– Ты что, белены объелся?

– За неподчинение и пререкания - смерть!
– оказалось, что это говорит в мегафон довольно крупный штурмовик.

– Ты что братец, перегрелся?
– участливо спросил его кто-то, находящийся рядом.

Штурмовик вскинул оружие и выстрелил говорящему в лицо. Голову солдата разорвало взрывной пулей. Кровавые ошметки и мозги разлетелись по сторонам, обрызгав близ стоящих. Тело без головы покачнулось и упало вперед, к ногам штурмовика, как будто поклонилось ему напоследок. Все замерли, онемев от произошедшего. Лукьянов заметил, что кружащие вокруг корабля штурмовики нацелили оружие на нескольких стоящих людей.

– Ах ты гнида!
– выдохнул кто-то и разрядил оружие в штурмовика.

Сразу же началась пальба, люди разделились на два лагеря, причем тот, что оборонялся от наседающих штурмовиков был в меньшинстве. Бойцы попрятались за ящики с ремкомплектами, за погрузчики, подкатные тележки, краны и прочее оборудование, что еще оставалось в ангаре - техники вели ремонт судов до последнего. Разразилась нешуточная позиционная война. С той и с другой стороны оказались опытные войны, причем штурмовики, натасканные на такого рода ситуации, постепенно оттесняли обороняющихся, занимая их укрытия и накрывая выстрелами из гранатометов. Лукьянов нырнул в люк и задраил его за собой.

– Что происходит? Почему пальба?
– спросил его штурман, а навигатор и второй пилот инстинктивно сжали рукояти пистолетов, которые были у них при себе.

– Похоже, предательская зараза проникла в наши ряды.
– Предположил Лукьянов.
– То-то мне эти рожи не понравились. Где главный артеллерист? Жека, ну-ка, вдарь-ка по этим уродам из палубной пушки!

– Да ты что, Коля, рехнулся? Ангар разворотим к чертовой матери!

– Пройдись тридцатимиллиметровками.