Еще более опасным, чем фракийский бунт, оказалось восстание в провинции Африка, возглавляемое неким Такфиринатом.{336}

Такфаринат, родом нумидиец, служил в римском военном лагере во вспомогательном войске. Дезертировав оттуда в 17 г., он сначала набрал под своим началом обычный разбойничий отряд. Но когда число его стало чрезвычайно быстро расти, Такфаринат решил, используя имевшийся у него военный опыт, создать настоящее войско, каковое можно было бы двинуть против ненавистных римлян. В этом он в чем-то подобен германскому вождю Арминию.

Вскоре у Такфарината оказалось под началом настоящее войско, состоявшее из пеших и конных отрядов. Более того, к нему присоединилось целое племя мусуламиев. Мусуламии были воинственными номадами, кочевавшими близ пустыни Сахары и никогда не ведшими оседлого образа жизни. Были они многочисленны и славились своей военной силой. Более того, они были в дружеских отношениях с соседними мавританцами, племенами в то время независимыми от Рима. Вождь мавров Мазиппа охотно примкнул к мусуламиям и, подобно им, стал верным союзником Такфарината. Теперь войско мятежников состояло из двух частей: в укрепленном на римский манер лагере Такфаринат обучал, используя свой собственный опыт служения в римской армии, лучших из своих воинов настоящему военному искусству по римскому же, естественно, образцу. Они были вооружены на римский лад и Такфаринат установил в лагере воинскую дисциплину и порядок в истинно римском духе. Мазиппа в это время со своей многочисленной легкой конницей мавров и мусуламиев совершал набеги на римские поселения провинции Африка, «жег, убивал и сеял повсюду ужас».{337}Первые успехи повстанцев и их степных союзников привели в их стан и племя кинифиев, известное своей многочисленностью и военной силой подобно тем же мусуламиям.

Первые успехи вскружили голову Такфаринату и его соратникам, тем более, что в провинции Африка (совр. тер. Туниса) у римлян был только один легион, каковым командовал проконсул провинции Марк Фурий Камилл. Проконсул носил славнейшее в римской истории имя. Некогда доблестный полководец Марк Фурий Камилл покорил город Вейи, бывший на протяжении веков грозным соперником и врагом Рима, а в 390 г. до Р.Х. разгромил полчища галлов-сенонов во главе со знаменитым их вождем Бренном, сумевшим на время захватить сам город Рим, исключая крепость на Капитолии. С тех пор, однако, уже четыре столетия род этот ничем боле себя особо не прославил. Да и нынешний потомок пятикратного диктатора и полный его тезка до восстания Тракфарината ничем особо себя не проявил и вообще считался человеком, в военном деле несведущим. Последнее должно было быть известно Такфаринату и особо вдохновлять его на решительные действия. Потому нумидийцы и мавры, обладавшие к тому же немалым численным превосходством, без колебаний приняли бой. Камилл имел под рукой единственный свой легион, усиленный, правда, вспомогательными войсками. В сражении он поставил римскую пехоту легиона в центре боевого строя, с флангов ее прикрывали легковооруженные воины из вспомогательных войск, далее располагались два конных отряда.

Победа неожиданно оказалась быстрой и решительной. Повстанческая армия была опрокинута и разбежалась, но мятежный предводитель Такфаринат сумел скрыться. Потому успех нового Марка Фурия Камилла — полководца, следует признать неполным. Тем не менее, успех был. И достигнутый быстро и без просьб о подкреплении достаточно скромными по численности силами. Полководец Тиберий не мог не оценить действий римского проконсула Африки и, выступая в сенате, от души восхвалил воинские деяния Камилла. Сенат охотно присудил победителю нумидийцев и мавроев триумфальные почести. Победа казалась окончательной и о возобновлении войны в Африке с тем же самым Такфаринатом в Риме и не помышляли.

Возможно именно быстрый успех Марка Фурия Камилла вдохновил Веллея Патеркула на очередную хвалу Тиберию в связи с военными действиями в Африке: «Равным образом африканская война, внушавшая не меньший ужас (сравнительно с восстанием Сакровира и Флора в Галлиях. — И. К.) и постоянно расширявшаяся, благодаря его ауспициям и рекомендациям (Тиберия — И. К.) была вскоре похоронена».{338}

Это сообщение Патеркула вызвало непонимание и даже негодование у иных историков позднейшей эпохи. Так Р. Сайм назвал его сообщение доказательством того, что Веллей — лживый историк.{339}

При всем уважении к столь видному антиковеду подобный приговор представляется слишком суровым. Конечно, ауспиции — наблюдения за полетом птиц и гадания по его особенностям — едва ли могли стать основой рекомендаций Тиберия Марку Фурию Камиллу. Совсем не должно столь буквально понимать слова Веллея Патеркула об ауспициях Тиберия. Не стал бы он прибегать к услугам авгуров для практических советов военачальнику, ведущему нелегкую кампанию против опасного врага Римской империи, каковым был Такфаринат. Но для соблюдения древней традиции и из почтения к обычаям предков Тиберий мог свои рекомендации Камиллу обосновать ссылкой на толкование ауспиций. Учитывая колоссальный военный опыт и полководческий дар Тиберия, можно предполагать его практические советы Камиллу, и тот ими успешно воспользовался. Ведь до этого Камилла не зря, наверное, считали человеком, в деле военном несведущим. Может, потому и превознес Тиберий деяния Марка Фурия в сенате, что тот достойно воплотил его советы в жизнь.

Беда была в другом: Марк Фурий Камилл не сумел обезглавить мятеж. Такфаринат укрылся в степях за переделами римских владений в Северной Африке, где при поддержке местного населения, крепко не жаловавшего римлян, через четыре года собрал новые силы «и настолько возомнил о себе, что направил послов к Тиберию, требуя для себя и своего войска земель, на которых они могли бы осесть, в противном случае угрожая беспощадной войной. Рассказывают, что никогда Тиберий не был сильнее задет ни одним оскорблением, нанесенном ему лично или народу римскому, чем тем, что дезертир и разбойник дерзнул счесть себя воюющей стороной. Ведь даже Спартак, разгромивший столько консульских войск и безнаказанно опустошавший Италию, и притом тогда, когда государство было ослаблено непомерно тяжелыми войнами с Серторием и Митридатом, не мог добиться открытия мирных переговоров; а при достигнутом римским народом величии и могуществе тем более не пристало откупаться от разбойника Такфарината заключением мира и уступкой ему земель».{340}

Негодование Тиберия, с римской точки зрения, было совершенно понятно и оправдано. Он дал поручение Юнию Блезу, бывшему в 21 г. наместником в Африке, во что бы то ни стало захватить Такфарината и тем самым покончить с мятежом. Остальным мятежникам было велено обещать полную безнаказанность в случае сдачи. Блез послушно выполнил указание Тиберия относительно полной амнистии сложившим оружие повстанцам, что действительно сильно уменьшило численность мятежных войск. Теперь оставалась главная задача: схватить самого предводителя, нанесшего столь жесткое оскорбление величию Рима.