Шрифт:
– Это же чудо!
– Не бывает никаких чудес, – возразил он. Его лицо стало абсолютно непроницаемым. – Уилл согласился стать моим опекуном. Ему требовался помощник, мне требовался новый дом. Он – прекрасный человек. На порядок лучше других.
– Его волнуют только исследования и этот проклятый музей, – выпалила Эви, выругавшись.
– Это неправда. Не знаю, что у вас сегодня произошло, но он просто раздавлен. Поговори с ним, Эви.
Эви захотелось рассказать ему обо всем, что случилось, но у нее не было сил снова стать мишенью для чужого осуждения.
– Он уже решил сослать меня назад в Огайо, – сказала она вместо этого. – Наверное, будь я привидением, он бы выслушал меня внимательнее.
– В мире не существует никаких привидений. Только ему об этом не говори, – пошутил Джерихо. Эви ухмыльнулась.
Пора было собирать вещи, но ей хотелось хоть немного отсрочить неизбежное, как следует запомнить этот восхитительный горизонт с силуэтами зданий. Это было лучшее время ее жизни. Жаль, что все подошло к концу.
Джерихо достал свою замусоленную книгу, и Эви кивнула на нее:
– Можно?
Джерихо передал ей книгу, и, открыв на заложенной странице, Эви стала читать вслух:
– «Бог умер. Бог не воскреснет. И мы его убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц?» – Эви посмотрела на него, хитро сузив глаза. – А ты ведь умеешь веселиться, сорванец. – Она с торжественным видом вернула ему книгу. – Ты мне почитаешь?
– Хочешь, чтобы тебе вслух читали Ницше?
– Хуже мне уже точно не будет.
Джерихо откашлялся и продолжил читать с того же места:
– «Самое святое и могущественное существо, какое только было в мире, истекло кровью под нашими ножами – кто смоет с нас эту кровь? Какой водой сможем мы очиститься?»
Его голос убаюкивал Эви. Она смотрела, как солнечные лучи медленно сползают по стене водонапорной башни вниз, к стене дома. Рядом скакали голуби.
– «Какие искупительные празднества, какие священные игры нужно будет придумать? Разве величие этого дела не слишком велико для нас? Не должны ли мы сами обратиться в богов, чтобы оказаться достойными его?»
– Джерихо, почему они не попробовали твое чудодейственное средство еще на ком-нибудь?
– Я же сказал тебе, – мягко напомнил он. – Чудес не бывает.
Глава 32
Отсрочка казни
Уилл вернулся домой только к ужину и тут же вызвал Эви к себе. Он сидел в своем кресле, вертя в руках незажженную сигарету. Играло радио.
– Евангелина, я должен извиниться перед тобой за внезапную вспышку гнева. Прошу прощения.
Эви пожала плечами:
– Все мы живые люди.
– Наверное, дело в том, что для меня все это оказалось полной неожиданностью. – Уилл зажег «Честерфилд», глубоко затянулся и выпустил облачко дыма. – Расскажи мне о своем необыкновенном таланте.
– Он появился два года назад, в одно время со снами о Джеймсе.
– Твоем брате?
– Нет, Джеймсе-привратнике с первого этажа, – огрызнулась Эви и тут же пожалела об этом. Она сама рубила сук, на котором сидит, – ссориться с Уиллом точно не стоило.
– Я высказал это предположение безо всякого злого умысла. Я в первую очередь ученый и исследователь, мне необходимы точность и конкретика, – веско заметил Уилл. – Как же ты его обнаружила?
– Все началось с маминой броши. Мне ужасно хотелось ее надеть, но мама не позволяла. Потом как-то раз она забыла ее на трюмо, я стащила ее. Но слишком нервничала, и мне никак не удавалось ее нацепить… Я все вертела и вертела ее в руках, и тут появилось это странное чувство. Брошь вдруг будто раскалилась в моих руках, ладони стало покалывать… – Эви замолчала. Раньше ей всегда хотелось поделиться с кем-нибудь своей тайной, но сейчас она чувствовала себя так, будто раздевается на публике.
– Продолжай. Что же ты увидела? Ты можешь видеть только ближайшее время из истории этой вещи или можешь заглянуть сколь угодно далеко? Ты наблюдала за происходящим отстраненно или проживала событие вместе с хозяином вещи?
– Так ты… веришь мне?
Уилл кивнул:
– Да. Я тебе верю.
Эви вся подалась вперед.
– Я будто смотрела кино, но изображение было блеклым и нечетким. Все длилось какое-то мгновение. Я видела маму, сидящую за туалетным столиком, и почувствовала то, что чувствовала она в тот самый момент…
– Что же это было?
Эви посмотрела на него в упор.
– Она хотела, чтобы вместо Джеймса умерла я.
Уилл потупился.
– Все матери любят своих детей одинаково.
– Нет. Взрослые специально придумали эту лабуду, чтобы оправдаться перед самими собой.
– И ты почувствовала все это с первого раза?
– Да. Потом я стала проверять себя. Стоило мне сосредоточиться на вещи, как она начинала выдавать воспоминания. Они не всегда следуют по порядку. Иногда картинки очень блеклые, иногда наоборот яркие. Думаю, когда впечатление особенно сильное, мне легче его прочесть.