Президент скривил лицо.

— На чем?

— Извините, сэр. PRC-112 — портативная радиостанция, которую используют для обнаружения пропавших пилотов. Они так его и называют: один-двенадцать.

Президент вонзил в Хагена суровый взгляд и, пересев за стол, вытащил трубку из среднего ящика. Затем зажал ее между зубами и, не зажигая, просто жевал мундштук.

— Хорошо, поправляйте меня, если я ошибаюсь. — Он вынул трубку изо рта. — Но я думаю, что настал час, когда мы должны молиться за героя, чтобы у него все получилось.

— Боюсь, это еще хуже, господин президент. На дворе век Wikileaks. Вам необходимо самому поддержать эту операцию. Иначе, в случае утечки, все узнают, что изначально вы были против.

Терпению президента настал предел.

— Это несанкционированная операция, Тим! Я должен был быть против!

Хаген стоял на своем.

— При всем уважении, господин президент, сейчас это не имеет никакого значения… особенно в глазах народа. Все вылилось в полноценную военную операцию по спасению женщины-пилота — привлекательной женщины-пилота! — которую насиловали и мучили враги, снимая на камеру. Если операция пройдет успешно и просочится информация, что вы не поддержали военное вмешательство… или хуже того, если все закончится провалом и тоже всплывет, что вы ее не поддержали…

— Хорошо, я понял! — Президент стряхнул пепел из трубки в хрустальную пепельницу на краю стола. — Я — самый могущественный человек на земле, — с отвращением пробормотал он. — И вот я завишу от какого-то сумасшедшего одиночки, который бегает по деревне вопреки приказам, и если у него получится освободить Сандру, я должен буду чествовать его как героя, будь он проклят! Но если он провалит операцию, только я буду выглядеть дураком!

— Именно поэтому и говорят: фишка дальше не идет [102] , господин президент.

— Я никогда этого не говорил, — резко отрезал президент. — Эту идиотскую фразу любил Трумэн! — Он бросил трубку обратно в ящик и громко его захлопнул, потом схватился за телефон. — Соедините меня с главой администрации президента, — приказал он. — Передайте ему, что я хочу видеть его — прямо сейчас! Пусть устроит мне встречу с комитетом начальников штабов.

Он повесил трубку телефона и, откинувшись на стул, указал пальцем на Хагена.

— А сейчас, мой юный друг, ты придумаешь, как остановить этого проклятого героя, любым путем. Я ясно выразился?

Хаген замялся.

— Что, Тим?

— Если операция провалиться, ликвидировать героя будет несложно. Его и так, скорее всего, убьют, если уже не убили. Но если у него все получится, сэр… фото, где вы вручаете медаль за отвагу герою, который спас новоиспеченную любимицу Америки, облетит все газеты.

Взгляд президента стал суровым.

— Но тогда мы уже не уничтожим его.

— Прошу прощения, сэр, но это примерно то же самое. Весь цивилизованный мир запомнит его лицо, уже через неделю его будут узнавать на улицах. Они узнают о нем все, что нужно. А для такого элитного бойца из ВВС США, господин президент, особенно для такого наивного солдата, как этот… нет ничего хуже.

На лице президента проступила улыбка.

— Вот это отлично. Да, это со всех сторон выгодно. Напомни мне, чтобы я не забывал тебе присылать открытки с поздравлениями на Рождество. А ты бессердечная скотина. А что с Поупом? Он все еще держит SOG под контролем?

Хаген стоял, поджав нижнюю губу, и выдерживал паузу, продумывая ответ.

— Если честно, сэр, Поуп та еще лошадка. Он… лучше не связываться с Поупом. Никто точно не знает, на что он способен. Я бы порекомендовал подумать о нем попозже: через четыре года — при условии, что мы выиграем на выборах, — он будет уже чьей-то чужой головной болью.

— А что там с фишкой, которая дальше не идет?

— Ну, как вы сказали, сэр… это всего лишь дурацкая фраза.

Панджшерское ущелье, Базарак

Гил осадил жеребца, сбавляя скорость. Местность стала слишком неровной для галопа, и вокруг было слишком много деревьев: там вполне мог укрыться какой-нибудь стрелок. Он знал, что сверху за ним следит самолет Spectre, но у пехоты были свои способы маскировки от тепловизора, и афганские боевики тоже отлично их знали. Гил пустил коня рысью по сухому руслу реки, стараясь просматривать расстояние между деревьями.

— Сейчас будешь держаться сама, — сказал он Сандре, отпуская ее и перекидывая поводья в левую руку, чтобы вытащить пистолет 1911. Он почувствовал, как крепко она обхватила его руками, а он тем временем заставил жеребца ускориться — земля, вымощенная дорожным камнем, стала заметно ровнее. Всадник открутил от пистолета глушитель и опустил его в карман. Волосы на его затылке стали шевелиться. Ему не нужно было триста лишних грамм железа на пистолете, раз уж все равно пришло время его бросить.