Шрифт:
«Видимо, ехать сам не захотел и прислал кого-то из свиты…» – отрешенно отметила она.
Пока девушка оглядывала воинов сквозь полуприкрытые ресницы, они пялились на нее. Только вот смотрели не на лицо или тело, а в точку между бровями. В ту самую, где должна была находиться поставленная ап-Куерресом метка. А когда насмотрелись, одновременно перевели взгляды на ошейник, похоже скривили губы и, наконец, заметили того, кто его надевал.
Заговорили, слава богу, не вчетвером, а дали возможность высказаться самому старшему – седовласому мужчине со шрамом на подбородке и пятном старого ожога над правой бровью:
– Кто такой?
– Тарбак ап-Куеррес… – с достоинством представился маг.
– Использование Поводка ап-Сиггейра на гражданах Девяти Миров запрещено законом и карается лишением дара!
– На гра-жда-нах! – ничуть не испугавшись угрозы, прозвучавшей в голосе старшего из воинов, по слогам повторил Табаки. – Но Оллия – не гражданка Девяти Миров. Она – моя личная собственность! И для того чтобы в этом убедиться, тебе достаточно внимательно посмотреть на ее метку…
– Где ты ее взял?!
– Где взял – там больше нет.
– Я, кажется, спросил…
– Я тебе не вассал… – равнодушно пожал плечами ап-Куеррес. – Поэтому… у меня есть ОЧЕНЬ дорогой товар! Если он тебя интересует, задавай вопросы о НЕМ. Если нет – возвращайся туда, откуда приехал…
– Ты первак, а ведешь себя, как ильмень [109] … – фыркнул седовласый и… радикально сменил стиль разговора: – Ладно, давай перейдем к делу: говорят, ты просишь за эту девку аж десять золотых?!
109
Ильмень – самый долгоживущий вид деревьев в Девяти Мирах. В просторечии – маг, достигший девятой ступени мастерства.
– Она того стоит.
– О как! – восхитился воин, шлепнул по руке, подставленной белобрысым здоровяком с коротенькой и очень ухоженной бородкой, а потом задумчиво подергал себя за ус. – Интересно, а как ты это определил?
Табаки неторопливо подошел к Ольге и приказал открыть рот:
– Как тебе ее зубы?
Воин текуче переместился поближе к девушке и удивленно выгнул бровь:
– Неплохо…
Его друзья, шагнувшие следом, ограничились кивками.
– Теперь посмотри на ее руки… – бесцеремонно взяв Фролову за правую кисть, маг перевернул ее ладонью кверху и задержал в таком положении.
Седовласый подошел еще ближе, прикоснулся к основанию первых фаланг и удивленно прищурился:
– Она что, училась мечевому бою?
– Нет. Поднимала тяжести, чтобы мышцы выглядели красивее… – ничуть не удивившись такому вопросу, ответил Табаки.
Воин не понял, поэтому нахмурился:
– Какие мышцы?
– Повернись к нам спиной и встань на носки! – приказал маг, а когда Ольга выполнила его распоряжение, приподнял подол ее платья: – Как тебе ее икры?
– Хм…
– Все остальное тело – такое же плотное, подтянутое и красивое!
– Интересно…
– Интересно не только это: обрати внимание на ее ноги – на них нет ни одного волоска!
– Она что, чем-то болела?!
– Она совершенно здорова. А волос на ее теле нет потому, что в жилах этой девки течет кровь давно исчезнувшего, а потому малоизвестного рода Одвиниаров. Того самого, который упоминается в трактате Феттила ап-Саттервейла «Об особенностях Изначальных родов, силе их Дара и причинах, из-за которых их поглотила Вечность».
– Ты уверен?
Табаки оскорбленно фыркнул, затем попросил у одного из воинов нож и, подняв Ольгину руку, одним движением распорол платье под правой подмышкой:
– Видишь хоть один волосок?
– Нет!
– Так – везде…
– Квидд сказал, что у нее нет ни одной цертки… – подал голос белобрысый. – Это действительно так?
Маг подвел Фролову поближе к окну, заставил ее склонить голову и предложил убедиться самому. Естественно, не ему, а седовласому.
Тот попробовал. А когда не нашел, энергично шлепнул обеими ладонями по бедрам:
– Я хочу увидеть ее без одежды!
– Десять золотых – и она в твоем распоряжении.
– Я сказал «увидеть», а не «купить»!
– Поверь на слово: ее тело безупречно, кожа чиста, а слизистые здоровы…
– Я не привык верить на слово!
– Я – тоже. Поэтому давай сначала: я продаю очень дорогую и НЕВИННУЮ девку, которую НЕ ВИДЕЛ НИКТО, кроме меня и ее матери!
– И что с того?
– Скажи, ты бы потратил десять золотых за того, кого до тебя разглядывала и щупала сотня-другая досужих бездельников?
Воин побагровел, схватился за меч, а потом, услышав чье-то недовольное шипение, вдруг снял с пояса кошель и выложил на подоконник десять золотых монет: