– Это асфальтовая удочка, – повторил он. – Предназначена для ловли асфальтовых рыб. То есть тех, которые водятся под асфальтом, – пояснил он, предупреждая мой вопрос.

– А разве такие есть? – вырвалось у меня. Значит, есть, раз он ловить собрался. – Какие рыбы могут быть под асфальтом?

– О! – он мечтательно закрыл глаза. – Если бы вы знали!..

– Расскажите! – потребовал я.

– Хорошо, – он посмотрел в окно автобуса. – У нас ещё несколько остановок.

Я приготовился слушать.

– Город, – начал он, – это особое образование. В нём появляется то, чего нет нигде в обычном мире. Животные вынуждены приспосабливаться к новым условиям, пример – комары освоились жить в вентиляции. А улицы и дороги – асфальтированные – вообще нечто невероятное. Таких образований нет и не было в природе. Мало того, что они – источник канцерогенов и мутагенов, так они ещё и перекрывают естественный обмен почвы с воздухом. Под дорогами появляется совершенно особый микроклимат и развиваются невозможные формы живых существ. Не секрет, что города живут собственной жизнью, влияющей на окружающее особым образом. Так, в Москве исчезло более трехсот сорока рек. Куда они делись? Ушли под асфальт – вместе со всей живностью, которая в них обитала. А куда деваться рыбам? Некоторые потеряли глаза и уподобились пещерным, другие… Что же вы не удивляетесь тому, что асфальтовые реки заменяют естественные? А если есть асфальтовые реки, неизбежно появятся и асфальтовые рыбы. О! Моя остановка.

И он вышел.

Секунду помедлив, я бросился вслед за ним.

– Только тихо! – предупредил он, заметив, что я двигаюсь вслед.

Он расположился в тихом переулке.

– Рыба не любит шума, – пояснил он, – хоть обычная, хоть асфальтовая.

Размотав снасть, он забросил удочку.

Чуточку покачавшись на поверхности асфальта, крючок с наживкой канул вглубь. Я выпучил глаза. Асфальт, такой плотный и жёсткий, пропустил крючок в себя.

– Особая конструкция, – шёпотом сказал рыбак. – Микровибрации. А теперь – молчок!

И мы замерли.

Первые мгновения я неотрывно смотрел на уходящую в асфальт леску, на неподвижный поплавок, но затем моё внимание стало отвлекаться – то на крадущегося кота, то на вспорхнувшего голубя.

И потому я прозевал момент клёва и подсечки, и пришёл в себя только когда мой сосед выкрикнул: «Оп!» и сильно дёрнул. Я поспешно перевёл взгляд на удочку.

На крючке трепыхалась удивительная рыба…

Три мощных двигателя уверенно и ровно несли корабль среди звёзд. Настолько ровно, что ни малейшего толчка или вибрации обитатели корабля не чувствовали.

Корабль был велик, очень велик. Кто знает, сколько тысяч километров он был в диаметре. Во всяком случае, не менее двух.

Но обитатели корабля об этом не знали: за долгие годы путешествия они забыли почти всё, что знали их отцы, и скатились по уровню развития едва ли не к далёким пращурам.

По форме корабль напоминал толстенный диск, напичканный системами жизнеобеспечения и топливом. С нижней стороны диска располагались двигатели, верхнюю покрывали леса, поля и горы. На ней текли реки и разливались моря и озера. А самая большая река обтекала корабль по периметру. Она служила не только границей, но и гигантским охладителем корабельных систем. Потому что противоположный берег реки отграничивала наружная стенка корпуса. Космический холод намораживал на ней толстый слой льда и снега.

Высоко-высоко толстая стена плавно переходила в высокий прозрачный купол. Первоначально хотели обойтись без него: мощное притяжение значительной массы корабля не позволяло атмосфере улетучиться. Но потом, на всякий случай, решили перекрыть корабль куполом, который был уникален и по размерам, и по конструкции.

Корабль ровно и быстро нёсся сквозь пространство.

…

– Дедушка, расскажи, как устроен наш мир, – попросил мальчик.

– Лучше расскажи сказку, – попросила девочка.

– Я расскажу вам обоим сразу, – вздохнул дед. – Наша земля круглая. Она покоится на спинах трех огромных китов. Мир окружает вечнотекущая река, а за ней поднимается хрустальный свод небес…

Глиз паниковал. Пульсирующий люк десантного корабля продолжал выталкивать ошеломлённых соплеменников. Высота сброса была не более нескольких длин тела, а обволакивающая масса мягко гасила энергию падения. Поэтому ни о каком шоке от удара речь не шла. Шок создавала сама перемена обстановки: только что ты был в тёплом чреве корабля, лениво переползал по извилистым лабиринтам, легко трепался с соседями насчёт скорой высадки, и – вот она! Неожиданная, как всё долгожданное.

Но что поделать, такова судьба солдата: приказ – и ты пошёл. В никуда, в неизвестность. Хорошо, если уронят пару слов, но обычно о месте и цели вторжения никто не сообщает. Да и что сообщать, когда каждый с рожденья знает своё предназначение: захватить подлого врага, пленить, уничтожить!

Подробности уточняются на месте. Если повезёт и будет время осмотреться.

Глиз вновь с тоской вспомнил тёплую внутренность корабля. И не спешил выбираться из толщи десантной массы. Она напоминала корабль: приятный полумрак, приятная температура – отдельные мягкие толчки при манёврах не могли сильно повлиять на общее благостное впечатление. Сколько их было, тех толчков? Кто считал?