Навстречу деловито прошествовали четверо монахов. Поравнявшись с нами, братья почтительно поклонились. Пришлось и мне шею нагнуть. Кстати, неплохо бы размять мышцы, а то совсем задеревенел на монастырских перинах… Из стружки они их делают, не иначе. Только древесной, а не полипропиленовой.

О, створки ворот закрыты, и никто не торопится отодвигать засов. Самообслуживание или посторонним выход запрещен?

— Нам сюда, — монашек указал неприметную калитку сбоку. — Ворота только в праздничные дни, да по особому случаю открывают. Немного узковато будет, но вы бочком, бочком…

Вопреки опасению монашка, мне довольно легко удалось протиснуться в эту «лазейку» и выйти наружу. Ф-фу ты. Как все же давит на психику вся эта фортификация. То ли дело простор… Неудивительно, что монголы, завоевав город, располагались снаружи.

Я прислушался к собственным мыслям и усмехнулся. Давно ли ты, брат Степан, жил в каменных джунглях и ни капельки по этому поводу не напрягался? Наоборот даже. Все невзгоды и приключения начались аккурат после приснопамятной вылазки на природу. В поисках взаимности…

Сперва мое внимание привлекли шум и движение слева, но это оказалась отара остриженных, как пудели, овец, которых гнали на выпас четверо послушников. Пара больших лохматых псов носилась вокруг, не давая овцам разбрестись, сбивая их в плотный ком.

Проводив сочувственным взглядом голых овечек — утро выдалось не самым теплым, я посмотрел направо. Там метрах в пятидесяти, у обочины, расположившись на небольшой лужайке размером с баскетбольную площадку, спали вповалку или сидели у костра несколько десятков вооруженных мужчин. И большая часть из них действительно показалась мне знакомой. Имен не вспомню, а лица видел. Впрочем, имя вон того — рыжебородого, мне известно. И рыжеусого, рядом с ним, тоже!

Вот это сюрприз! Как же я ошибся, ожидая увидеть Чичку! Не учел, что вряд ли всей святой братии вместе взятой удалось бы остановить взбалмошную девицу, вздумай она проникнуть внутрь. Да и законы гостеприимства в обители не настолько жестки к путникам, даже женского пола. Все оказалось гораздо проще: игумен не разрешил войти в православный монастырь иноверцам. То бишь — католикам.

И сейчас, удивленно разглядывая появившегося из ворот монастыря великана, мне навстречу шагнули капитан ландскнехтов Фридрих Рыжий Лис и один из его новых лейтенантов — мой давний знакомец пан Лешек Пшеньковицкий.

Жизнь полна неожиданностей. Кого угодно мог ожидать, но эту парочку в последнюю очередь. Кстати, имевших такие потешные выражения лиц, что я не сдержался от насмешки.

— Чего вылупились, детишки? По-настоящему большого мужика не видали раньше? Ладно, подходите ближе. Я не кусаюсь… Можете даже потрогать… докуда дотянетесь.

Лис мотнул головой и переглянулся с поляком.

— Ваша светлость, вы ли это?

— А есть сомнения, Лис?

Капитан пожал плечами. К этому времени проснулись и подтянулись остальные ландскнехты, столпившись за спинами командиров. Безусловно, все были изумлены, но тем не менее держались уверенно, как и надлежит закаленным бойцам. Командир не бежит — стало быть, опасность не так велика, как кажется.

— Однако вы неплохо подросли за те пару дней, что мы не виделись. Гонец говорил, но… Если честно, то кроме шкуры белого медведя, ничего общего с тем парнем, с которым мне доводилось водить знакомство… и даже сойтись на кулаках. — Фридрих демонстративно поглядел на мои руки. — Не уверен, что сейчас у меня могло бы возникнуть такое странное желание. Да и Лешек, думаю, тоже не полез бы в круг.

Пан Пшеньковицкий только хмыкнул и потрогал нос. В той драке, что он затеял в Западной Гати, обвинив меня в трусости, а Озара обозвав лгуном, я немного помял задиристого ляха. Самую малость. Но для знакомства хватило.

— Скажу больше, — Лис глядел мне в глаза, подчеркивая прямоту и серьезность произносимых слов, — я начинаю понимать, откуда взялись пересуды о Людоеде. И догадываюсь, кого так упорно ищет князь Белозерский.

Да, с Витойтом не очень хорошо получилось. И никому ведь не объяснишь, что это случайность, недоразумение. Убийство всегда убийство. Тем более когда на тебе кровь княжеского сына. А еще хуже, что теперь дознаватели князя получат так давно разыскиваемый след. И раньше или позже таки заявятся по мою душу.

— Может, да… Может, нет… Не будем о грустном, — я шагнул ближе. — Рад вас видеть. А если сомневаетесь и нужны доказательства — спрашивайте о чем только мы знать можем. С удовольствием отвечу. Мне настоятель монастыря только что как раз о Фоме Неверующем рассказывал. И указал, что в сомнениях нет греха.

— Словами делу не поможешь, — помотал огненной шевелюрой капитан наемников. — Да и о недоверии никто не говорит. Просто для убедительности. Чтоб и тени сомнения не оставить… — Фридрих умолк, вопросительно глядя. Типа, я сам должен смекнуть. Увы, не соображу.