Я поманил ближе того, что выглядел старше. Солиднее.

— Объяви кнехтам, что их фогт сдался в плен и замок переходит к маркграфу фон Айзенштайну. Если кто захочет присягнуть новому господину — препятствий не будет. Как и тем, кто пожелает уйти. Да, не забудь прибавить, что жалованье маркграф кладет вдвое против прежнего, после первого месяца службы. А ты, — я ткнул пальцем во второго, помоложе, — метнись к западной башне. Лиса позови. Если выйдет, скажите что жду его. А если нет, двери не ломайте, меня зовите.

— Как прикажете, ваша милость!

Отдав распоряжения, я вернулся к Конраду. Пользуясь тем, что рыцарь без сознания, то есть боли все равно не чувствует, с него первым делом сняли доспехи.

Лекарь, а их всегда просто отличить от остальных по характерным движениям, когда они осматривают пациента, супил брови, что-то бормотал, но особой озабоченности не выказывал.

— Что с ним?

— Повезло господину коммодору… — ответил тот, не отрываясь от дела и даже не посмотрев, кто спрашивает. — Если можно перелом назвать везением. Но это как посмотреть. Немного ниже, и остался бы фогт без ноги. Вернее, пришлось бы отрезать конечности по колено. Чуть выше — дубина раздробила бы бедро. А кость срастется… Через месяца два-три хоть в седло. Только на дождь ныть станет…

Угу. Что ж, может, оно и к лучшему. Враг он и в Африке враг, особенно немец, но если не повинен фон Ритц в том, что я ему предъявить хотел, то и наказание можно смягчить.

— Очнется скоро?

— Когда прикажете, ваша милость…

Лекарь явно слышал, как ко мне обращались наемники, и сделал вывод. Умен, шельма. Решил сразу бонусные очки заработать. А что, Le Roi est mort, vive le Roi! [44] Англичане, кажется, как раз во время крестовых походов этот тезис и придумали. Или это на него мой портрет подействовал? Я заметил, как врач дернулся, соизволив обратить внимание на того, с кем говорит. Он даже украдкой смастерил левой рукой «козу», которой мусульмане ифритов изгоняют. Без разницы.

— Только, если позволите, я бы сперва хотел закончить с перевязкой.

— Хорошо. Мы же христиане, а не варвары. Зачем причинять рыцарю лишние страдания… — но так как милосердие плохо вязалось с моей внешностью многозначительно прибавил: — Намучается еще.

Не знаю, что лекарь и слуги вообразили себе, но побледнели все. Пускай. Авторитет и уважение еще приобретать надо, а страх действует сразу. И дисциплинирует. Чтоб без сюрпризов. Вроде яда в стакан или ножа в спину.

— Долго ждать, пока ты закончишь?

Лекарь внимательно поглядел на меня, поскреб затылок. Зачем-то прокашлялся, словно внезапно вдохнул едкого дыма, и только после всех этих проволочек ответил:

— Нет, ваша милость. Я, конечно же, если прикажете, могу поторопиться. Но если господин рыцарь вам нужен не только для пыток, а еще и в будущем, то спешить не стоит. Чем лучше я все сделаю, тем быстрее он встанет на ноги. Не сразу, конечно, месяца через два… если будет на то воля Создателя.

— Я тебя понял, э-э-э… — Выразительная пауза, вопросительный взгляд и характерное шевеление пальцами подсказали эскулапу, какая подсказка мне от него требуется.

— Абу Али ибн Абдуллах, ваша милость. Чтоб не утруждать ваш слух и память.

То-то я гляжу, он слишком смуглый для германца. Спасибо крестовым походам — гроб Господен, кажется, так и не нашли, зато медицину в Европе подняли на должный уровень.

— Угу… Я буду звать тебя Али… — подыграл я эскулапу, как и все азиаты в душе убежденному, что европейцы тупые и ленивые хамы. Еще и морду кирпичом сделал. А чего, я сиятельство, мне можно. — Лечи рыцаря хорошо. Он мне нужен здоровый. Иначе, как ты верно заметил, я ударил бы выше или ниже…

Потом наморщил лоб, изображая мыслительный процесс, и спросил:

— Скажи, Али… Слышал ли ты что-нибудь о той беде, что приключилась с лекарем из Янополя?

— Господин интересуется достопочтимым Аароном или аптекарем Левинсоном? А может быть, доктором Крауткопфом? Так о последнем не стоит. Кажется, его не зря так прозвали… — сын Востока не подал виду, что удивлен моим вопросом.

А вот я на минуточку остолбенел. Не от изобилия еврейских имен и фамилий, это как раз в порядке вещей — не зря у острого на язычок народа до сих пор живет поговорка: «Вася, Петя — арбайтен. Гога — шрайбен», и среди светил медицины Зильберштейнов на порядок больше, чем Ивановых, Чепуренко или Гарбузюкив, вместе взятых. А потому, что ни один из перечисленных не мог стать братом Себастьяном. Иудей-выкрест явление не самое фантастическое, особенно когда гешефту на пользу, но дело не в вере и даже не в деньгах. Я же видел «немого» лекаря, и он точно не был жидом.

— А других лекарей в Янополе ты не знаешь?

Абу Али ибн Абдуллах мотнул головой.

— Нет, ваша милость. Это маленький город. И не очень богатый… Там и троим медикам делать нечего. Так что других врачевателей в Янополе нет. По меньшей мере с тех пор, как я поселился в замке Розиттен. То бишь уже скоро лет шесть будет.

— Ваша милость! — к нам подбежал запыхавшийся ландскнехт. — Прошу прощения, вас капитан зовет. Сказал: «Важно и срочно!»

Вот как? Не идет, а к себе зовет? Видимо, что-то не так пошло с бранденбургскими рыцарями.