При выписке Келлана усадили в коляску и предписали смириться с ней на шесть недель. Он был раздражен, так как желал уйти из больницы на своих двоих. Ходил он уже значительно лучше и был в состоянии спуститься самостоятельно, но я велела ему угомониться и сидеть смирно. Келлану как-никак сделали операцию, и он нуждался в покое, а не в бравурной демонстрации неуязвимости.

Он дулся, покуда я катила его по коридору – к полному восторгу Гриффина и остальных «Чудил». Я гладила его по голове, как послушного щеночка, а он зыркал в ответ, ничуть тому не радуясь. Меня терзали опасения, что возле дверей он почует свободу и вырвется, но Келлан, к моему удивлению, остался сидеть в кресле, полностью препоручив себя моей заботе. Две медсестры шли за нами с тележками, нагруженными цветами и подарками. Я понятия не имела, что делать со всеми этими подношениями от фанатов.

На улице нас ожидал длинный черный лимузин – любезность Ника, цеплявшегося за свое место в компании. Я подумала, не поставить ли Келлану автографы на подарках и не вернуть ли их обожателям. Поклонники были повсюду. Они держали плакаты, свечи – у каждого в руках что-то было. При виде своего выздоравливавшего кумира они разразились приветственными воплями.

Больничная охрана поспешила оттеснить их и направила нас к машине. Когда здоровяк из числа санитаров перехватил у меня кресло, Келлан поднял руку:

– Постойте, я хочу с ними поговорить.

Персонал удивился его намерению общаться с «людишками», но я – ничуть. Келлан был свидетелем фанатского бдения холодными ночами напролет. Меньшее, что он мог сделать, – это поблагодарить их за преданность. Зная Келлана, я догадывалась, что он был готов обнять каждого. Но людей было много, а мы торопились на самолет. Поскольку Келлан не мог продолжать турне, мы собирались воспользоваться приглашением Гэвина и провести несколько недель в Пенсильвании, а после отправиться к моим родителям в Огайо. То была передышка, которой я искренне ждала – как и Келлан.

Вновь взявшись за ручки кресла, я направила Келлана к большой компании, толпившейся на углу. Остальные «Чудилы» почтительно топтались возле автомобиля, давая Келлану возможность побыть наедине с его поклонниками. Ну, в большинстве своем почтительно. Мэтту пришлось затолкать Гриффина в лимузин, чтобы тот не покушался на чужое.

Крики, летевшие из толпы, оглушали. Оставалось надеяться, что в этом крыле больницы никто не спал. Оказавшись уже достаточно близко, Келлан завел руку назад и в молчаливой признательности коснулся моих пальцев. Вскинув другую, он призвал собравшихся к тишине.

– Мне не хватает слов, чтобы выразить всю свою благодарность за вашу преданность и молитвы. – Он покачал головой, и девочки, стоявшие прямо перед ним, завздыхали. – Я видел вас. Каждый вечер я наблюдал вас стоящими на морозе… ради меня. Вы не представляете, как это ценно, как важен мне каждый из вас. – Он всматривался в толпу, которая старалась вести себя по-взрослому и не визжать на девчоночий манер. – Я никогда этого не забуду.

Он сжал мою руку, и я знала, что он имел в виду не только фанатов, но и место, и сам этот момент. Здесь мы поженились.

Келлан поблагодарил толпу, и я принялась его разворачивать.

– Поздравляю с женитьбой! – выкрикнула сбоку какая-то отважная девушка.

Келлан оглянулся на нее, улыбаясь ужасно сексуально:

– Спасибо.

Несчастная была близка к обмороку, и я быстро покатила Келлана прочь.

– Иначе же просто никак, правильно? – шепнула я, нагнувшись к Келлану, под прощальные возгласы.

– Что – никак? – спросил он с невинным видом.

Улыбнувшись, я чмокнула его в щеку:

– Не быть обалденно симпатичным.

Он тряс головой, пока я усаживала его в лимузин.

– Симпатичная здесь только ты, – пробормотал он и заворчал от боли.

Я закатила глаза и села следом. Попытка засчитана, но Келлан знал о своих достоинствах. Он, может, и сомневался в том, как он важен для окружающих, однако о внешности не забывал никогда. Наверное, так и случается с объектами постоянного всеобщего вожделения.

Багаж был погружен, и лимузин устремился в аэропорт. Туда доставили даже гитару Келлана. «Чудилы» расставались, и мне стало грустно. Я буду скучать по своему шумному семейству. Но их турне завершилось. Когда Келлан достаточно оправится, Сиенне останется гастролировать лишь несколько недель. Ребята решили не возвращаться к ней на последнем отрезке пути и предпочли сделать перерыв и поработать над песнями для второго альбома. Не совсем так, конечно. Решение не целиком зависело от них.

На следующий день после нашей свадьбы Сиенна выступила с публичными извинениями. Появившись в популярном утреннем шоу, она слезно призналась поклонникам в том, что помогала фабриковать сведения о своем романе с Келланом. Она заявила, что «втянулась и позволила деньгам и славе возобладать над правилами приличия». Она извинилась перед всеми фанатами за то, что ввела их в заблуждение, и взмолилась о прощении. Закончила она объявлением миру о том, что завершит турне без «Чудил», чтобы у Келлана было достаточно времени поправиться и отдохнуть с женой.