– Да! – возопил он, потрясая кулаком.

Поскольку наша команда продолжала безнадежно проигрывать, все глянули на него, как на чокнутого. Но Келлану было наплевать. Лучась детским восторгом, он заиграл на кие, как на гитаре. Я закатила глаза, однако у девчонок, которые не сводили с него глаз, началась истерика.

– Я выиграл, – объявил Келлан.

У меня еще оставался шанс наверстать, но призрачный, и я это понимала. Я знала и то, что было не важно, кто победит: сегодня за сценой состоится секс.

Кубок «Чудил» в итоге достался Эвану. Зал исполнился разочарования – в основном после скорбного вопля Гриффина, который взвыл не хуже героя «Храброго Сердца» [10] , когда его команда потеряла четыре очка. Кто мог знать, что вульгарный пластмассовый приз окажется столь вожделенным?

Эван гордо демонстрировал свой трофей в виде буквы «Ч» всю обратную дорогу на радиостанцию. К моменту, когда мы доехали до конечного пункта, Гриффин так себя накрутил, что больше не хотел даже смотреть на ударника.

– Ты мухлевал, – буркнул он.

– Как же тут намухлюешь?

– Не знаю, – фыркнул Гриффин, – но ты точно все подстроил.

– Если тем, что был круче тебя, то да, я смухлевал!

Они ругались, а Келлан посмеивался. Когда беседы приняли более мирный характер, он посмотрел на меня с чистым, неразбавленным желанием:

– Скорее бы концерт! Я еле терплю.

К моим щекам прихлынул жар: я вполне уловила намек.

– Понимаю! – обронила я, подыгрывая его озорству. – Настоящий содом – вот что это будет!

«Черт, да я ли это, чтобы говорить такое вслух?»

– Небось, к финалу я буду мокрый насквозь! – осклабился Келлан, распахнув глаза.

Я мигом отвернулась – стыдно-то как! И сладко.

– Да уж точно, выложишься досуха, – с улыбкой подтвердила я, снова посмотрев на него.

Поразительно: я произнесла это с безмятежным лицом. Келлан тоже остолбенел. Кривя губы, он отвернулся.

Когда он сумел взять себя в руки, мы уже прибыли к служебному входу в зал, где было назначено выступление.

– Надеюсь, мне хватит сил вспахать это поле, – сказал мне Келлан перед выходом из машины.

– Ты обязательно словишь кайф, – выдала я ему вслед, когда он выбрался наружу.

Ребята глазели на нас, пока я вылезала из автомобиля. Мэтт и Эван были удивлены моим словам, а Гриффин чуток возбудился. Зардевшись, я встретилась взглядом с Келланом:

– Не очень тонко вышло, да?

Он помотал головой, а затем разразился истерическим смехом. Я утопила лицо в ладонях. Черт! Наверное, я все-таки дура. Услышав смех Мэтта и Эвана, я посмотрела сквозь пальцы. Они улыбались мне так тепло, что я и сама расхохоталась.

В здание все вошли в приподнятом настроении, особенно Гриффин, который отстал на несколько шагов и похабно двигал тазом.

– Подождите, я кончаю! – простонал он, притормозив немного.

Я прикусила щеку и мысленно приказала себе воздерживаться от подобных речей в присутствии басиста.

Мэтт и Эван отправились готовить сцену, а Келлан зашел сзади и обнял меня за талию.

– Куда пойдем? – Он уткнулся мне в шею.

Я оглядела помещение, уже заполненное фанатами и рок-звездами. Укрыться было негде, даже двери туалетов постоянно распахивались и закрывались. Я обернулась к Келлану:

– Ты что, серьезно поспорил?

Келлан развернул меня лицом к себе. Пара фанаток остановилась и уставилась на него, откровенно дожидаясь очереди обняться с любвеобильным дружком Сиенны.

– Насчет секса? С ним у меня всегда серьезно. – Склонившись, он прошептал: – И мне обязательно нужно вернуть должок.

По спине у меня пробежал электрический ток. Меня снова бросило в жар, но теперь это чувство не имело ничего общего со стыдом.

Келлан потащил меня сквозь толчею, но я не понимала, куда он идет. Может, в кладовку? Люди, мимо которых мы шли, высказывались о редкой любезности Келлана с поклонниками, однако произносилось это взволнованно. Я подслушала, как одна девица сказала даже:

– Говорят, что Сиенне плевать на его интрижки, – может, и нам достанется!

Людская тупость не укладывалась в голове, но вряд ли они были виноваты, так как не знали ни Келлана, ни меня. Им оставалось верить только журналам, алчным до денег. Я искренне гадала, какие истории из жизни звезд, которым я верила, являлись от начала и до конца бредовым вымыслом.

Келлан спешил в коридор кратчайшим путем. Ему приходилось останавливаться через каждые пять шагов и на чем-то расписываться, но он неизменно держал курс.