Келлан же совершенно раскованно развалился рядышком на стуле, потягивая пиво, как будто ему предстояло очередное выступление в баре «У Пита». Я играла цепочкой, упрямо раскачивая гитарку и тем, конечно, ослабляя крепеж, а Келлан лениво разговаривал с Диконом, солистом «Крутого поворота» – еще одной группы, игравшей с Сиенной. Их песню тоже крутили по радио, но далеко не так успешно, как сингл Келлана и Сиенны. Дикона, похоже, не сильно огорчило то, что к туру в последнюю минуту присоединили «Чудил», тем самым урезав его собственное время на сцене. Казалось, он вообще только рад потусоваться с новыми людьми. Это было здорово, так как в ближайшие месяцы группам предстояло делить один автобус.

Я наблюдала за беседой Келлана и Дикона о музыке. Они отличались друг от друга как день и ночь. Келлан был светлым шатеном с всклокоченной шевелюрой. Дикон – брюнетом: локоны у него были длиннее моих и доставали чуть не до пояса. Глаза у Келлана были цвета вечернего неба, а у Дикона – светло-голубые. Келлан брился, Дикон носил ухоженную бородку. Однако их взгляды на музыку полностью совпадали.

Мне повезло: места, где побродить, хватало с избытком. В этом турне я сразу заметила, что охрана вела себя намного строже. В предыдущем за кулисами собиралась огромная компания: были женщины, выпивка и рок-н-ролл. Здесь все ходили по струнке. Группа фанатов встретилась с ребятами раньше, после проверки звука. Тори, гений дрессуры, раздавала поклонникам указания, как можно и как нельзя обращаться с рок-звездами. Покуда мальчики были заняты на сцене, Тори облаяла компанию победителей радиоконкурсов не хуже сержанта-инструктора по строевой подготовке, и те стали как шелковые. Ее наезды шокировали меня, а «правила», говоря откровенно, лишали всю затею смысла и ставили Келлана и фанатов в неловкое положение. На мой взгляд, Тори следовало дать им всем пообщаться вволю, естественно и непринужденно, как бывало в прошлом турне, – это пошло бы на пользу обеим сторонам. Она как будто не понимала, что поклонники нужны ребятам не меньше, чем сами они – поклонникам.

За сценой теперь остались только пресса, обслуживающий персонал, техники и музыканты. В костюмерной нас было только трое. Отсутствие людей почему-то заставляло меня еще сильнее переживать за Келлана.

– Она всегда такая нервная? – показал на меня Дикон своим длинным пальцем.

Келлан улыбнулся поверх пивной бутылки, которую не отнимал ото рта.

– Частенько, – ответил он, сделав глоток.

Открылась дверь, в комнату сунулся мужчина в наушниках и обратился к Дикону:

– Концерт начинается, сэр. Ваш выход.

Дикон кивнул, встал и потянулся:

– Увидимся на обороте пластинки.

Келлан кивнул и, коль скоро тот ушел, переключился на меня:

– Ты не могла бы сесть? Пожалуйста.

– Неужели ты сам не волнуешься? – Я схватилась за живот, изнемогая от томления. – Хоть капельку?

Келлан отхлебнул еще пива.

– Только глядя на тебя. – Поставив бутылку на столик, он похлопал по колену. – Иди сюда и помоги мне расслабиться.

Я подошла, ухмыляясь. У него вообще не было переживаний – по крайней мере, по нынешнему случаю. Келлан мог запросто щеголять голым перед миллионной аудиторией. По-моему, что-то с ним было не так.

Оседлав его, я запустила пальцы ему в волосы. Может быть, на таком расстоянии его спокойствие передастся и мне. Я легонько поцеловала его в губы, и Келлан негромко хмыкнул:

– Надо же, мне уже лучше!

Довольная тем, что кругом были люди, а мы все-таки оставались совершенно одни, я приблизила к нему губы, и поцелуй превратился из легкого в глубокий. Келлан тихо застонал и погладил меня по спине, сунув руку под блузку. Я прижалась к нему грудью, вдыхая мускусный мужской аромат, наслаждаясь его вкусом – с горчинкой после пива, ощущая жар, крепость и в то же время нежность его стояка. Растворившись в неге и избавившись от забот, я позволила окружающему миру померкнуть.

Келлан поглаживал мою спину подушечками пальцев и чуть водил языком по моему. Затем его проказливые пальцы расстегнули мне лифчик. Отпрянув, я укоризненно взглянула: одни-то одни, да не совсем.

– Ой! – нагло ухмыльнулся он.

Я потянулась, чтобы застегнуться, и в эту секунду дверь отворилась вновь. Соскочив с Келлана, я быстро повернулась спиной к стене: не так застегнула крючок, придется заново. У меня запылали щеки, а в комнату неспешно вошла Сиенна.

– Не помешала? – осведомилась она, глядя в пространство между нами.

– Не парься, – отозвался Келлан, послав мне улыбку. – Мы уже привыкли.

Сиенна рассмеялась и села в роскошное кресло.

– Интересно было бы послушать!

Наконец я справилась с лифчиком и села рядом с Келланом. Нервы опять расшалились, и я покачалась на каблуках, чтобы сбросить излишек энергии. «Крутой поворот» начал выступление, и музыка потекла из колонок. Играли они неплохо. Не так хорошо, как «Чудилы», но прилично.

– Готов? – спросила Сиенна.

Келлан взял свое пиво, показал ей, отхлебнул.

– Все в ажуре.

Сиенна усмехнулась и покачала головой, развеселившись, – я терпеть не могла, когда ей бывало весело за его счет.

Они пустились оживленно рассуждать о музыке. Келлану не нравились интриги Сиенны, однако как личность она его, по-моему, не раздражала. Когда она заговорила о своих родителях, Келлан притих.

– Сейчас они разорались бы мне в лицо, – внушала ему Сиенна, – не будь им запрещено появляться на моих концертах. В тихом ужасе – вот в каком виде им нравилось отсылать меня на сцену!