Джон Стратбоги, как настоящий рыцарь, поднял свой меч в защиту того, во что верил, а Мария осталась один на один со своим горем. И не имело особого значения, любовь ли связывала ее с графом Атоллом или просто горячее увлечение, столь свойственное юности. Она затаила ненависть к тем, кто убил ее мужа.

Судьба была милосердна к Марии. Ее не сослали в женский монастырь, как жен и дочерей других «предателей». «Лояльность» Марии, доброе отношение короля к ее сыну и гарантии, данные сэром Адамом, спасли ее. Возможно, тихое одиночество женского монастыря, где не слышно грохота войны, забравшей у нее отца, а теперь и мужа, было бы с радостью принято ею, если бы не данная ею клятва мести. И еще она поклялась найти свою сестру Джанет и добиться того, чтобы ее сыну вернули исконное графство отца. Сердце Марии так и не примирилось с тем, что сестры больше нет.

Июль 1309 года

Ньюкасл-апон-Тайн, Нортумберленд, английская марка

Мария передала торговцу мешочек с вышивкой, поймав себя на мысли, что провела за вышивкой не меньше трехсот часов. Она терпеливо ждала, пока он осматривал кошельки, ленты и чепцы. Три года назад, когда она впервые принесла ему товар, он с такой же тщательностью осматривал каждую вещь.

Закончив осмотр, старик хмуро сложил на груди руки и уставился на Марию:

– И вы хотите сказать, что сделали все это за четыре недели? Не иначе, вам по ночам, миледи, помогали волшебные феи. К тому же вы сказали, что не будете уже сдавать столько вышивки.

– Не буду в следующем месяце, – уточнила Мария. – После ярмарки урожая.

– А как насчет Михайлова дня? – спросил торговец, напоминая о большой ярмарке в сентябре.

Мария не удержалась от улыбки, увидев, как рассержен торговец. Толстый человечек пыжился, чтобы казаться более внушительным, но казался от этого еще более смешным.

– После Михаила меня одолеет лень, и мне придется покупать индульгенцию у отца Эндрю, чтобы спасти свою бессмертную душу.

Толстяк попытался сохранить серьезную мину, но тут же расплылся в улыбке и покачал головой – так сокрушается любящий отец, увидевший шалость непослушного ребенка.

– Не хотел бы я оказаться на месте отца Эндрю, – пробормотал он, протягивая Марии мешочек с монетами – там уже была нужная сумма.

Мария поблагодарила старика и ловко подвязала мешочек на пояс, наслаждаясь его весом. Но торговец, видимо, не закончил разговор. Его темные и густые брови то поднимались, то опускались, и он наконец вновь заговорил:

– Вам не пришлось бы работать так много, если бы вы согласились взять один из моих заказов. Специально для вас… Зачем вам шить для черни? Вас ждет прекрасный опус англиканум [3] .

Слово «чернь» купец произнес с таким отвращением, что Мария едва не рассмеялась ему в лицо. Уж она-то знала, что к нему в лавку идут не крестьяне, не «чернь», а процветающие торговцы, благодаря которым Ньюкасл-апон-Тайн стал важным торговым городом.

Ярмарки, такие как нынешняя, считались украшением всего города, а лавка Джона Бэрфорда, всегда ломившаяся от изящных вещей с вышивкой, была одной из самых популярных. Ежечасно ее посещали нетерпеливые молодые особы в поисках новинок лондонской, а также континентальной моды.

Джон вытащил из мешочка ленту шикарного рубинового бархата, на котором Мария вышила золотой нитью виноградную лозу с листьями.

– Вы не представляете, как за этим охотятся, – проговорил он. – Городские красавицы соперничают за то, чтобы эти ленты украшали их платья, и даже вывешивают их в окнах своих домов. А как они любят украшать вашей вышивкой свои рубашки!.. Позвольте мне все устроить лучшим образом. Итак, какова ваша цена?

Мария почувствовала укол уже почти ушедшего страха.

– А вы не говорили им?.. – спросила она сдавленным шепотом.

– Миледи, я так и не понял вашего желания сохранить свое имя в тайне, но свято соблюдаю нашу договоренность. Никто не знает, что все это – ваша работа. Но может быть, вы пойдете на уступки и откроетесь… некоторым.

Мария решительно покачала головой, ибо тайну своей жизни ценила выше лишней монетки. Три года назад она осталась без кормильца, и ей пришлось лицом к лицу столкнуться с новыми пугающими обстоятельствами. Свой титул она не потеряла, но теперь он приносил лишь жалкую горстку фунтов в год. Возможно, она бы и сама пошла к королю, как это делали многие в ее положении, но ее останавливал страх привлечь к себе внимание. Мария знала, что королевской ценой за помощь в трудную минуту может оказаться навязанный ей политический и потому нежеланный брак. И тогда все, что у нее имелось, будет принадлежать королю. Она могла бы пойти и к сэру Адаму – он сам предлагал ей помощь. Но Мария уже и так была обязана этому человеку – обязана своей жизнью.

Принадлежавший ей замок требовал ежегодных отчислений, и Марии едва хватало дохода, чтобы платить слугам и удовлетворять свои скромные нужды. А нужды действительно были скромными – Мария содержала всего лишь одного человека для различных поручений. Словом, ей было о чем задуматься…

«Что на моем месте сделала бы Джанет?»

Мария часто задавала себе этот вопрос, когда чувствовала, что жизнь прижимает ее к стенке. Молодая дворянка, которая не могла похвастаться хорошим образованием и разнообразными талантами, большого выбора не имела. Однако как и ее сестра, она с самого детства прекрасно владела иглой. У Марии еще живы были воспоминания о том, как она осваивала это ремесло. Воспоминания были не самыми приятными, и когда-то Мария сожалела, что это ремесло не введет ее в высшие слои общества. Теперь же она не хотела привлекать к себе внимание.