– Рука немного болит, доктор. – Он распахнул куртку. Рука, заново перебинтованная, висела на перевязи. – Но все будет в порядке. Я об этом позаботился.

– Выдержишь полет?

– Все будет хорошо, доктор.

– Ты уверен?

– Да, уверен.

– Ладно. – Я сел за стол и взял трубку. Мне ответили после первого же гудка.

– Полиция аэропорта!

– Говорит доктор Кейзин, из ангара Стервесантов, Африка.

– Доброе утро, доктор. Как жизнь?

– Спасибо, хорошо. Мне нужно разрешение на полет в Ботсвану, самолет ZА-СЕЕ.

– Минутку, доктор. Позвольте взглянуть. Кто на борту?

– Один пассажир, я сам. Пилот Роджер ван Девентер, как обычно.

Я диктовал, а констебль на том конце провода записывал. Наконец он сказал:

– Все в порядке, доктор. Счастливого полета. Я передал разрешение на вылет в диспетчерскую.

Я повесил трубку и улыбнулся Тимоти.

– Все в порядке. – Я встал. – Пошли. – И вышел из кабинета. Двигатели «дакоты» уже работали. Трое негров из наземной службы неожиданно покинули свои места и быстро направились ко мне.

– Доктор! – послышался позади голос Тимоти, и я повернулся к нему. Мне потребовалось четыре-пять секунд, чтобы осознать: в руке у него короткоствольный китайский пистолет-пулемет, и ствол нацелен мне в живот. Я уставился на него.

– Простите, доктор, – негромко сказал он, – но это необходимо.

Негры из наземной службы схватили меня за руки.

– Поверьте, доктор, я не задумываясь убью вас, если вы не станете повиноваться. – Он повысил голос, не отводя от меня взгляда. – Пошли, – сказал он на венди.

В двери ангара появились еще пятеро негров. Я сразу узнал двоих банту, помощников Тимоти из Института, и одну из девушек. Вооруженные такими же неуклюжими смертоносными пистолетами-пулеметами, они поддерживали тяжело раненного незнакомца. Ноги бедняги волочились по земле, а грудь и шею покрывали пропитанные кровью повязки.

– Унесите его в самолет, – резко приказал Тимоти.

Все это время я стоял молча, парализованный неожиданностью. Группа с раненым прошла между моими похитителями и боковой стеной. Они перекрывали друг другу линию огня. Вся группа растерялась, и в этот миг способность соображать вернулась ко мне. Я напружинил ноги, слегка наклонился и дернул. Люди, державшие меня за руки, полетели вперед, как дротики, с боков ударились о Тимоти и сшибли его на землю, повалившись сверху.

– Роджер! – закричал я. – Радио! Вызови помощь! – Я надеялся, что мой голос перекроет шум двигателя. Третий из наземной службы прыгнул мне на спину, сдавил горло. Я протянул руку назад, схватил его за запястье возле локтя и повернул. Его рука с треском сломалась, он взвизгнул.

– Не стрелять! – крикнул Тимоти. – Никакого шума.

– Помогите! – закричал я. Двигатели заглушили мой крик. Раненого бросили и кинулись на меня. Я нагнулся, лягнул предводителя в пах. Он сложился пополам, и я ударил его коленом в лицо. С хрустом сломался хрящ носа.

Тимоти и люди из наземной службы поднялись.

– Не стрелять! – голос Тимоти звучал напряженно. – Никакого шума.

Я бросился на него, точно рассерженный леопард, всей душой возненавидев бывшего друга за предательство, стремясь увидеть, как брызнет его кровь, а кости сломаются в моих руках.

Одна из девушек ударила меня по голове стальной рукояткой пистолета. Я почувствовал, как острый край врезается в кожу, и потерял равновесие. Один из наземной службы схватил меня. Я прижал его к себе изо всех сил. Он закричал, и я почувствовал, как ломаются его ребра.

Меня снова ударили по голове, рукоять врезалась в кость. Теплая кровь залила лицо, ослепляя меня. Слабея, я выпустил человека, которого сжимал, и повернулся, чтобы отразить нападение остальных, ослепленный собственной кровью, оглушенный собственным ревом. Они столпились вокруг меня, стали избивать. Я молотил руками, пытаясь нащупать врага. На мою голову и плечи посыпались удары. Колени у меня подогнулись, и я упал. Но не потерял сознания: меня удерживали горячие волны гнева. Меня начали пинать ботинками в грудь и живот. Я скрючился, сжался в комок на холодном скользком бетоне, пытаясь укрыться от ударов.

– Хватит, оставьте его, – голос Тимоти. – Тащите его в самолет.

– Моя рука. Я его убью! – В писклявом голосе слышалась боль.

– Прекратить! – снова Тимоти, потом звук пощечины. – Нам нужны заложники. Втащите его в самолет.

Множество рук поволокли меня по бетону. Потом меня подняли и грубо бросили на металлический пол фюзеляжа. Дверь захлопнулась, приглушив звук двигателя.

– Пусть пилот взлетает, – приказал Тимоти. – Доктора отведите к радио.