Господин Санис, чей героический пенсионный проект теперь похоронен где-то под вокзалом Монпарнас, проявил гораздо больше усердия, чем французские правительства XIX века, которые относились к науке с удивительным безразличием. Похоже, что сила, которая влекла французов к открытиям, наталкивалась на равную ей, но противоположную по направлению силу. Лишь в 1857 году началась следующая эпическая экспедиция, участники которой стали метить всю страну круглыми металлическими пластинами, похожими на буквы шифра в гигантской охоте за сокровищем. Пластины вставляли в перила моста, стену церкви или постамент придорожного креста. Эти точки были нужны для полной геодезической съемки территории Франции. Экспедицию возглавлял Поль-Адриен Бурдалу – человек, который проводил топографическую съемку для прокладки Суэцкого канала. Расстояние между соседними метками составляло тысячу метров. За восемь лет сеть этих подготовительных картографических знаков протянулась на 9 тысяч миль; к этому времени правительство истратило 50 процентов денег, выделенных на экспедицию.

Наполеона не удивило бы, что это официальное безразличие к истинам географии имело губительные последствия. Туманным утром 1 сентября 1870 года французские войска под командованием генерала Дюкро под сильным обстрелом отступали по той самой дороге, где в 1804 году случилось несчастье с каретой императрицы Жозефины. Наполеон III, племянник Наполеона Бонапарта, проиграл битву под Седаном еще до того, как прозвучали первые выстрелы. Одной из причин унизительного поражения, которое Франция потерпела тогда от Пруссии, была нехватка карт и плохое качество Штабной карты. Например, глядя на карту, невозможно было сказать, каким раньше был лес, который прусская артиллерия превратила в мокрый пустырь, – естественным или посаженным, вечнозеленым или лиственным.

Через двадцать лет после поражения этот урок все еще не был выучен. Один ученый, который вел переписку с Бордоским географическим обществом (Bordeaux Geographical Society), шел по холмам местности, которая называется Антр-дё-Мер [39] , севернее Сент-Эмильона. Французская армия в это время проводила там учения. Сквозь плававший в воздухе дым орудийных выстрелов географ видел, как люди в красных штанах и кепи растерянно блуждали вокруг, пытаясь узнать на карте холмы и долины. Дорогу могли найти только солдаты родом из этих мест. Остальные пытались передвигаться по дорогам, но со времени составления карты прошло много лет, и даже обычная учебная тренировка превращалась в исследовательское путешествие. «В этом отношении карта совершенно недостаточна, – писал географ, – поскольку она совершенно не изменялась».

Для большинства людей – исключая беглецов, войска и профессиональных исследователей – открывать Францию с картой в руке или без нее означало: преодолевая трудности, двигаться по сети дорог, рек, каналов и железных дорог. Из нашего времени, с далекого расстояния, развитие путей передвижения выглядит непрерывным прогрессом: скорость движения увеличивалась, люди и товары все легче перемещались по стране, общественные и экономические перемены приезжали к людям в каретах и на локомотивах, а не на спине странствующего торговца или мула. За сто лет после Французской революции сеть дорог во Франции стала почти вдвое шире, а сеть каналов расширилась в пять раз. В 1828 году общая длина французских железных дорог составляла 14 миль, а в 1888-м – 22 тысячи миль. К середине XIX века скоростной товарный транспорт мог проехать 50 миль в день. На хорошо обработанной земле рабочие животные с каждым годом трудились все эффективнее: в 1815 году средний груз, который моглавезти одна лошадь, был 1400 фунтов, в 1865-м – 3 тысячи.

Дороги улучшались быстрее, чем когда-либо со времени завоевания Галлии римлянами. Тропы, которые раньше петляли из стороны в сторону, как крестьянин, который идет домой с праздника, были выпрямлены, крутые склоны холмов сглажены крутыми поворотами дорог, бурные реки укрощены или оставлены в стороне благодаря проведенным в обход каналам. Настанет время, когда людям придется проехать сотни миль, чтобы со сладким ужасом пересечь реку по шаткому деревянному мосту или увидеть, как колесо кареты скользит по краю пропасти. Поэт Альфред де Виньи, глядя на дым паровоза, рассекающего пейзаж со скоростью более 10 миль в час, со страхом думал о будущем, которое станет бесконечной цепочкой предсказуемых перемен, когда «каждый человек будет плавно и без помех двигаться по своей линии и мир сольется в одно расплывчатое пятно… Прощайте, медленные дни и далекие звуки, изгибы и повороты меняющихся холмов, задержки из-за сломанной оси, встреча с другом, которая заставляет часы пролетать незаметно, надежда приехать в дикое место с опозданием».

Когда Виньи в 1844 году писал свое стихотворение «Дом пастуха», он жил в парижской квартире в нескольких минутах ходьбы от нескольких линий омнибуса, трех железнодорожных станций и одного из самых оживленных речных путей Франции. То, что он воображал, как путешествует со своей возлюбленной в «благоуханной» пастушеской хижине на четырех колесах, говорит о том, что он уже не представлял себе, как выглядит мир за пределами Парижа. Он жил в столичной Франции, скоростные дороги и каналы которой во всем мире вызывали восхищение как чудеса техники, а не в другой Франции, которая все еще приходила в себя после падения Римской империи.

Изменения во французском обществе, описанные во второй части этой книги, были ускорены расширением инфраструктуры, но опыт конкретных людей не находился в простой арифметической зависимости от увеличения длины дорог и сокращения времени путешествий. В исторических драмах обычно действуют самые эффективные транспортные средства того времени: здоровые лошади, которые везут блестящие на солнце кареты по не очень тряским дорогам. Но в них нет самых обычных сцен повседневной жизни: коровы, которая мирно жует траву на главной дороге возле города, двух застрявших в пути карет, которые много часов подряд стоят одна напротив другой на узкой дороге, ширина которой едва позволяет открыть их дверцы; лошадь, которую, просунув ей под брюхо доски, вытаскивают из ямы с грязью; крестьянина, который пашет землю на дороге, чтобы посадить свои гречку и картошку.

Одно из лучших коротких пособий для тех, кто хочет узнать, каково было путешествовать по дорогам послереволюционной Франции, – французско-немецкий фразеологический словарь, опубликованный в 1799 году Каролиной-Стефанией-Фелисите Дюкре де Сент-Обен, которую обычно называют госпожой де Жанлис. Ее педагогические способности впервые проявились, когда она в возрасте 6 лет в замке своей семьи возле Отёна прочла с балкона несколько лекций местным крестьянам. Позже она стала гувернанткой будущего короля Луи-Филиппа.