— Да, агентов там было всех мастей хоть отбавляй. — Усмехнулся Дон. — Так, Олмэн?

— Да, полное нашествие их по этому делу, мистер, — подтвердил Олмэн. — Такой интерес к этой Карине, — качнул головой он.

— Итак, — встал с легким поклоном Дон, — разрешите мне удалиться и считать, что наши взаимоотношения и впредь останутся такими же деловыми, мистер Берни. Если я понадоблюсь вам для другого интересного и серьезного дела, то буду рад видеть вас в числе клиентов моего частного агентства.

— Прощайте, Гарри Дон, — пыхнул сигарой Берни и встал.

К удивлению Дона он протянул руку к нему и крепко пожал ее.

Олмэн тоже попрощался с хозяином и он вслед за Доном покинул виллу Лоу Берни.

Как только гости отбыли из виллы, слуга Лоу Берни по имени. Том, который так услужливо подносил хозяину переносной телефон, вышел на крыльцо виллы, прошелся по дорожке сада и, услышав шорох в кустах, спросил:

— Это ты, Сэм?

— А это ты, Том? — хихикнул человек, появляясь из кустов.

— Уехали, возьми, — вручил ему кассету записи на магнитофоне Том. — Это разговор вечерних гостей моего хозяина, — пояснил он. Повернулся и пошел к дому, как ни в чем не бывало.

Если бы лейтенант полиции синьор Ривера вздумал проследить за Джиной Ковентри, то увидел бы, что она в городе, поехала не в отель «Милано-люкс», а на Виа де Амиро.

Выйдя из машины и перекинув через плечо свою дорожную сумку, она пошла по улице пешком и вскоре вошла в пиццерию синьоры Августины. В ней нельзя было узнать ту синьорину, которая несколько дней тому назад впервые вошла в зал этой пиццерии. Так как одета она была в другое платье фиолетового цвета с прозрачным шарфом на плечах, а на лице у нее красовались большие светозащитные очки с зеркальными стеклами.

Джина с удовлетворением отметила, что за стойкой бара была не девушка, которая видела Джину в первый ее приход в пиццерию, а сама синьора Августина в белоснежном фартуке. Посетителей в зале было всего лишь трое. Было прохладно, под потолком деловито вращались лопасти вентилятора, подавая свежий воздух, в пиццерию.

— Чем могу служить синьорине? — вежливо спросила хозяйка.

— Я с удовольствием съем пиццу с сыром и выпью кофе со сливками, синьора.

— Прекрасно, синьорина, можете занять любой приглянувшийся вам столик. Я сейчас же подам ваш заказ, — с улыбкой произнесла синьора Августина.

Джина уселась за дальний столик и осмотрела зал. Парень за столиком в углу с аппетитом уплетал спагетти с томатным соусом, за другим столиком сидела дама и пила кофе, а ее, по всей видимости дочь, ела из вазочки мороженое.

— Прошу вас, синьорина, — подошла к Джине хозяйка, ставя перед ней заказанное.

— Если я не ошибаюсь, вы синьора Августина? — спросила девушка женщину.

— Да, синьорина, вы не ошибаетесь. Вы меня знаете?

— Да, знаю. Не могли бы вы присесть на минутку? — мило улыбаясь пригласила хозяйку посетительница.

— Можно, срочных дел пока нет, могу и присесть, синьорина, — с любопытством рассматривая Джину, опустилась на стул синьора. Джина, сделав несколько таинственный вид, оглянулась по сторонам и вполголоса промолвила:

— Синьора, мне поручено передать вам горячий привет от вашей дочери Карины.

— О, Святая Мадонна! — воскликнула доверчивая женщина. — Как приятно слышать такие слова, синьорина.

— Кроме того… продолжила девушка.

— Где она? Как там у нее? Все ли хорошо? Синьорина? — засыпала вопросами хозяйка Джину.

— А вы разве не знаете? Она не направила вам письмо и не позвонила? — сделав удивленный вид, негромко спросила посетительница, поправив очки.

— Как позвонила несколько дней тому с вокзала и больше ничего, милая… — извлекла из карманчика передника платочек и тернула им глаза синьора.

— Ничего, и напишет и позвонит, — утешила ее Джина.

— Но все же, где она? Как она, доченька моя?

— О, она в полном здравии, у нее все нормально, синьора. Карина просила передать вам вот это… — извлекла девушка из сумки открытый конверт, в котором было десять стодолларовых купюр. — Пересчитайте пожалуйста, здесь тысяча…

— О, доченька, и сейчас ты заботишься обо мне! — растроганно воскликнула благодарная женщина. — Да хранит тебя Всевышний и Святая Мадонна, Святой Антоний и все святые… — тернула снова глаза платочком синьора.

— Нет, нет, вы все же пересчитайте, моя дорогая синьора, — попросила женщину Джина.

Синьора Августина быстро пересчитала деньги в конверте и промолвила:

— Когда она звонила мне последний раз с вокзала, она так и заверила, что не забудет свою, хотя и не родную, мать, что сообщит позже где она и как устроилась. Может быть, вы, синьорина, что-нибудь мне сообщите?