Ах, с какой завистью думаю я сейчас о них!

Там, на Востоке, еще идет майский дождь, тот, что начался в мае и до сих пор не перестал. Но скоро наступит тихоокеанская осень, прелестная, удивительная, полная сказочного очарования.

Мои венские, черноморские и восточно-прусские друзья преклоняют колена у солдатских могил в Порт-Артуре, увидят укрощение Токио. Все это такие события, которых еще не было в мире, влияние которых на человеческий ум трудно измерить!

1945

Где только не побывали русские люди в своих путешествиях, где только не странствовали! Кажется, нет такого уголка на земном шаре, куда бы не заглянули наши соотечественники — путешественники, землепроходцы, военные, ученые… Вспомнилась мне одна история, ныне полузабытая, но достаточно красноречиво свидетельствующая о давнем интересе России к африканским делам. История эта собственно является рассказом об увлекательной жизни Николая Степановича Леонтьева — графа Абиссинской империи. Корнет гвардейской кавалерии, он, выйдя в отставку, на свои средства предпринял научную экспедицию в Эфиопию, страну, о которой в конце XIX столетия почти ничего не знали в Европе.

Это был один из самых глухих углов в мире.

Когда-то здесь простиралось царство прекрасной Балкис, царицы Савской, пришедшей с дарами к иудейскому царю Соломону в Иерусалим, дабы испросить себе сына от этого великого мудреца.

Древняя амхарская легенда повествует, что экзотическое путешествие царицы Савской не осталось безрезультатным, оно дало жизнь Менелику-Давиду, родоначальнику династии негусов, именующихся и до сих пор «львами Иудеи».

Интересна была Эфиопия для ученого и тем, что господствующий класс ее принадлежал к семитскому племени амхаров, исповедующему христианство коптского обряда, полуправославие времен IV–V веков, как бы застывшее во времени, ибо сам коптский язык уже давно исчез из жизни и является, как и латынь, мертвым языком… В древних коптских храмах могли сохраниться манускрипты эпохи первых веков нашей эры.

Европейцы редко появлялись в этой стране, представляющей крепость на высочайших скалах. Все они были известны наперечет, начиная с Христофора де Гама, спасавшего в XVI веке Эфиопию от арабского ига и кончая вольным казаком Ашиновым, пытавшимся в 80-х годах XIX века переселить в древние коптские скиты староверческое казачество с берегов Сунжи и Терека.

Экспедиция Леонтьева шла на интереснейшие открытия, особенно важные для истории восточной христианской церкви в первые века ее могущества. Эфиопия становилась своеобразной «Атлантидой» православия.

Эфиопией, страной Солнца, правил тогда феодальный князь провинции Шоа, принявший имя Менелика II, собиратель и объединитель страны.

В 1889 году он вынужден был подписать договор с итальянцами, признающий захват последними нынешней Эритреи, но, ввиду того что итальянцы истолковали этот договор как установление протектората над всей Абиссинией, Менелик готовился теперь к вооруженному отпору.

В этот самый момент и прибыла к нему экспедиция Леонтьева, разыскивающая древние манускрипты и пергамента.

Однако вскоре Леонтьев, понравившийся негусу, должен был переключиться на политику и военное дело, заняв при Менелике пост министра иностранных дел и главного военного советника.

Это он положил начало организации регулярной абиссинской армии. Это он посоветовал Менелику купить два десятка пушек Гочкиса и тысяч десять берданок, разделить ополчение на легионы и создать нечто вроде императорской гвардии.

При Леонтьеве были отправлены юноши знатных фамилий Эфиопии для обучения в страны Европы. Кроме того, не ожидая, пока они чему-либо выучатся, Леонтьев пригласил на службу к негусу шведских и португальских офицеров и подсказал пути и средства борьбы с абиссинскими удельными князьями.

Все эти меры привели к блестящим результатам, и в 1896 году негус наголову разбил итальянскую армию генерала Баратьери и захватил всю его артиллерию, состоящую из 60 орудий.

За год до разгрома итальянцев Леонтьев побывал в Петербурге, где его рассказы о вновь открытой сказочной стране произвели огромное впечатление.

Православная держава в глубине Африки! — подумать только, сколько легендарного было в этом открытии.

Леонтьев привез в Петербург собственноручное письмо негуса, а вслед за Леонтьевым прибыла и официальная абиссинская делегация, возглавляемая двумя сыновьями Менелика и Харфарским митрополитом. Один из принцев остался учиться в русской столице как бы в ознаменование нового союза между православными державами севера и юга.

Петербургское правительство, несмотря на всю щекотливость ситуации, тем не менее охотно поддержало просьбу негуса об отправке ему тридцати тысяч ружей и пяти тысяч сабель, а сам уже Леонтьев навербовал некоторое количество унтер-офицеров всех родов войск, фельдшеров и сапер, которые и составили ядро учебных легионов новой абиссинской армии.

В ту пору положение Леонтьева при дворе негуса было исключительно важным. Он был второй персоной в государстве.

Через него шла вся переписка негуса с иностранцами и все дипломатические переговоры. Он утверждал торговые договоры, он отводил иностранцам земельные участки.