Маленький профессор, казалось, стал выше нас ростом, он весь пылал энтузиазмом и патриотизмом. У Гарри тоже загорелись глаза и разрумянились щеки.

– Пошли домой, юноши, – сказал ван Стопп, – и возблагодарим Господа за то, что пока взгляды бюргеров Лейдена были прикованы к эскадре, подходящей к Зутервауде, у городской стены за Коровьими воротами нашлись пара бдительных глаз и одно отважное сердце.

III

Однажды осенним вечером на третьем году нашей жизни в Лейдене, когда дождь вовсю хлестал по стеклам окон, профессор ван Стопп почтил нас своим визитом на Бридестраат. Никогда прежде я не видел пожилого джентльмена в таком расположении духа. Он говорил без умолку. Городские толки, новости Европы, наука, поэзия, философия – он коснулся всего и обо всем толковал с одинаковым пафосом и добрым юмором. Я попытался перевести разговор на Гегеля, через главу которого о комплексности и взаимозависимости вещей как раз сейчас продирался.

– Вы не в силах постигнуть, как абсолютная идея может пройти через инобытие и вернуться к себе? – улыбнулся профессор. – Ну, что ж, со временем это у вас получится.

Между тем Гарри все это время молчал, погруженный в себя. В конце концов, профессора тоже заразила его неразговорчивость. Наша беседа угасла, и мы долгое время сидели, не произнося ни слова. Время от времени за окном сверкала молния, сопровождаемая отдаленным раскатом грома.

– Ваши часы стоят, – внезапно заметил профессор. – Они, вообще-то, ходят?

– На моей памяти нет, – ответил я. – Вернее, однажды шли, но только вспять. Это было, когда тетушка Гертруда…

Внезапно я поймал предостерегающий взгляд Гарри и, принужденно рассмеявшись, пробормотал:

– Часы уже старые и бесполезные. Их нельзя заставить идти.

– Только вспять? – спокойно уточнил профессор, словно не замечая моего смущения. – Что ж, почему бы часам и не идти вспять? Почему само Время не может изменить свое течение на противоположное?

Казалось, он ожидал моего ответа. Но у меня его не было.

– А я думал, что вы уже достаточно прониклись духом Гегеля, – продолжал он, – и способны допустить, что каждое явление включает собственное опровержение. Время – это условие, а не сущность. С точки зрения Абсолюта, последовательность, когда будущее следует за настоящим, а настоящее следует за прошлым, является чистой условностью. Вчера – сегодня – завтра… Природа вещей вполне допускает и обратный порядок: завтра – сегодня – вчера…

Рассуждения профессора прервал оглушительный раскат грома.

– День возникает на нашей планете в результате ее вращения на своей оси с запада на восток. Полагаю, вы способны допустить, что, при некоторых условиях, планета может начать вращаться с востока на запад, как бы разматывая витки уже прошедших лет. Так что совсем не трудно представить, как само Время тоже начинает разматываться. Вместо прилива Времени наступает его отлив. Прошлое открывается, а будущее отступает. Столетия движутся вспять. События движутся к Началу, а не к Концу, как сейчас… Верно?..

– Но, – возразил я, – мы же знаем, что…

– Мы знаем! – с величайшим презрением воскликнул ван Стопп. – Ваш разум лишен крыльев. Похоже, вам куда ближе Конт и его ползающие в грязи последователи. Вы твердо уверены в своем положении во вселенной. Похоже, вы считаете, что Абсолют служит прочной опорой вашей мелкой, ничтожной индивидуальности. Но вот, скажем, сегодня ночью вы ляжете спать, и вам приснятся мужчины, женщины, дети, животные, существующие в прошлом или в будущем. А почему вы уверены, что в этот самый момент вы сами, при всей самодовольной убежденности в истинности ваших знаний девятнадцатого столетия, не являетесь всего лишь существом из будущего, которое снится какому-нибудь философу шестнадцатого века? Почему вы уверены, что не являетесь всего лишь существом из прошлого, которое снится какому-нибудь гегельянцу в двадцать шестом веке? Почему вы уверены, юноша, что не исчезнете в шестнадцатом или двадцать шестом столетии в тот момент, когда спящий проснется?

Ответа на эти сентенции не последовало, так как звучали они слишком уж метафизически. Гарри зевнул. Я встал и подошел к окну. Профессор ван Стопп приблизился к часам.

– Да, мои дорогие, – произнес он, – не существует прогрессирующей последовательности происходящих в жизни человека событий. Прошлое, настоящее и будущее неразрывно переплетены между собой. Кто решится сказать, что эти старинные часы не вправе двигаться вспять?

Удар грома потряс весь дом. Вверху над нашими головами бушевала настоящая буря.

Когда ослепившая нас молния погасла, профессор ван Стопп уже находился на стуле перед высоким корпусом часов. В этот миг он был особенно похож на тетушку Гертруду. Он стоял точно так же, как она в те памятные четверть часа, когда мы увидели, что она заводит часы.

Эта мысль поразила меня и Гарри одновременно.

– Погодите! – крикнули мы в один голос, когда профессор тоже стал заводить часы. – Это может убить вас…

Землистое лицо ван Стоппа светилось тем же странным восторгом, который преобразил внешность тетушки Гертруды.