– Я определенно разозлюсь, если ты не сможешь прекратить лгать хотя бы на десять секунд.

Она чуть прищурилась, оценивая.

– Тогда мир. Я больше не рассказываю байки.

Она выбралась из простыней и уселась передо мной по-индейски.

– Спросите меня о чем-нибудь.

Я замешкался. Но из нее уже вытянули столько жил – наверное, и мы тоже, – что в милосердной отсрочке не было никакого милосердия. Поколебавшись еще секунду, я снял шляпу и положил ее на красно-синее лоскутное покрывало. Глаза Птички вновь расширились при виде очевидного знака – в ее сторону торопятся какие-то мрачные вести.

– Ты знаешь женщину по имени Шелковая Марш? – спросил я.

Девочка вздрогнула и рывком села на колени, испуганная ручка стиснула простыню.

– Нет-нет. Нет, я никогда…

Остановилась, поморщилась, прекрасно понимая, что уже выдала себя, и медленно выдохнула через рот.

– Она здесь, да? Она меня нашла. Я не вернусь туда, я…

– Ее здесь нет. Мне не следовало пугать тебя. Я и не собирался, но мне нужны ответы. Они для меня важнее твоего отдыха. Прости. Птичка, когда ты сказала, что они собираются разорвать кого-то на части… Мы нашли тело. Примерно твоих лет, может, чуть старше, и из того же дома.

Птичка помолчала. Сдвинулась на кровати, высвободив из-под себя ноги, и спросила идеально ровным тоном:

– Откуда вы узнали, что мы из одной норы?

– Мне помогли его опознать, хотя я до сих пор не знаю его имени. А ты… ну, твоя рубашка. И еще ты сказала, что… кого-то поранят. И в прошлом году ты болела ветрянкой. Посмотри сама.

Птичка изогнулась посмотреть на две почти исчезнувшие оспинки у основания тонкой шеи, а потом подняла голову с неожиданной и сердечной ухмылкой. Один из нижних зубов у нее был кривым и дружелюбно подталкивал соседа.

– Вы, мистер Уайлд, круто рубите. От вас ничего не скроешь. Это потому что вы в «медных звездах»?

– Нет, – признался я, радуясь, что она больше не расстраивается. – Это потому, что я привык работать барменом.

Она глубокомысленно кивнула.

– Ну, вы правильный человек, правильнее многих. Я такое сразу замечаю. Простите, что пыталась поначалу вас надуть, но это…

Птичка откашлялась, еще одна неприятно взрослая привычка, от которой мне хотелось ее избавить.

– Что вы хотите узнать?

– Правду.

– Вам она не понравится, – уныло сказала она, теребя подол рубашки. – Не надо.

– Как звали твоего друга?

– Лиам. У него не было фамилии. Он пришел с верфей, выпрашивал там объедки у матросов и грузчиков. Пришел к нам два года назад. Сказал, что устал давать бесплатно то, за что по справедливости следует платить, и что у Марш хотя бы неплохо кормят.

Я застыл. Стараясь не выдать языком тела слова, которые я не выпущу изо рта, даже истекая кровью. Такому не должно быть места на земле.

– И что случилось с ним вчера вечером?

Птичка пожала плечами, беспомощно и апатично.

– Вчера вечером пришел человек в черном капюшоне.

– Человек в черном капюшоне – это тот, кто поранил Лиама?

– Да.

– Ты знаешь, как его зовут?

– Никто не знает, и как он выглядит, тоже. Я думаю, он какой-то дикарь. Может, краснокожий индеец или турок. Иначе зачем ему прятаться?

Я мог бы назвать несколько причин, но не стал ими делиться.

– И как вышло, что ты оказалась вся в крови?

Птичка стиснула зубы, яростно захлопнутая дверь.

– Мне не хочется об этом говорить. Это кровь Лиама. Я вошла и увидела… не хочу говорить.

Я подумал подтолкнуть ее, но потом с отвращением отбросил эту мысль. Есть еще немало вопросов, незачем твердить о худших.

– А почему человек в черном капюшоне причинял боль Лиаму?

– Нет никакой причины. Я же говорила, он, наверное, дикарь. Но я думаю, может, ему нравится. Им иногда нравятся странные вещи. Он всегда входит так легко и быстро, будто собирается сделать что-то удивительное, а потом… Он берет и режет их на куски, и все.

Мое сердце дернулось, пропустило удар, как подмокшая спичка.

– Их?

– Да, их.

– И сколько их?

– Десятки нас.

Ее горло вдруг дернулось, как привязанное животное под ударом кнута.

– Их. Теперь я живу здесь, с вами.

– Как, во имя Господа, я должен тебе помочь, если ты раз за разом врешь мне? – спросил я, ероша волосы. – Сперва ты хочешь, чтобы я поверил в побег от отца, потом – что ты ткнула мужчину ножом, или вымочила свое…