– Как понять, чем дальше?

– У людей вроде тебя и меня нет времени переживать то, что нас ранит или пачкает, – ответил я, крепче обняв девочку. – Мы просто идем дальше. В Нью-Йорке ничто не бывает чистым.

День уже уходил, когда я увидел, как Птичка и миссис Боэм уезжают по «Нью-Йоркской и Гарлемской железной дороге» с остановки на Брум-стрит. Размышляя, чем сейчас лучше заняться, я шел назад. Воздух был густым и грязным, как сигарный дым в полутьме. Я решил заглянуть в театр и добавить вдохновляющего огонька моим газетчикам. Заручиться помощью этих парней – лучшая моя идея, и подкупил я их честно и справедливо. Я определенно заслуживал внимания. Но когда я дошел до Элм-стрит, то обнаружил, что меня уже разыскивают. Там стоял один из моих маленьких союзников. Он взглянул налево, направо, во все стороны, потом побежал в сторону Гробниц, но замер, едва завидев край моей шляпы.

– Вот вы где, – сказал Кегля, стягивая свои золоченые дамские очки и протирая их с еле заметным облегчением. – По теням бродите, мистер Уайлд.

– Ну, теперь ты меня нашел.

Мое сердце забилось чуть быстрее, поскольку он выглядел спокойным, но бледноватым. Совсем как парнишка, который только что нашел некий черный экипаж.

– Какие новости?

– Смотри хитрее, – прошипел он, предупреждая меня не шуметь, и дернул головой на Элм, в сторону их театрика, до которого оставалось еще пару кварталов. – Не я видел… Все равно, там вроде чутка махалова вышло. Я сам едва не попортился, схлопотал в морду. Быстрее.

– А за что вы там дрались?

– Увидите, – вздохнул он, когда мы заторопились дальше.

Мы были на краю Пяти Углов, когда это случилось. Тени вокруг нас набирали силу, солнце садилось, и они становились длиннее. Убогие дома опирались друг на друга, их убогие обитатели опирались о стены. Обычная картина. И тут я сбился с шага. Резко. Ни с чем не спутаешь нож, которым тычут тебе под ребра.

Когда кончик ножа входит в плоть, ты сразу замираешь, будто обращенный в мрамор.

– Открой пасть, и у тебя в спине будет дыра, – прорычал справа голос Мозеса Дейнти.

Тень, похожая на Коромысло, подсказывала – Дейнти не одинок. Ручные громилы Вала превосходят меня числом.

– Снимай свою звезду.

Я подчинился, стиснув зубы, когда кончик ножа вошел немного глубже.

– Вот и молодец. Теперь давай налево.

Я, морщась, повернулся и собирался приказать Кегле убегать. Но он уже исчез в ленивых клубах дыма, избавив меня от хлопот. И я зашагал на восток по оживленной Энтони-стрит, по спине уже стекала тонкая струйка крови. Когда мы дошли до сердца Пяти Углов и Старой пивоварни, самого упадочного, но все еще общественного места Манхэттена, я подумал, что они не в себе. Но мы снова повернули на север, в переулок, и я понял – меня ждут большие неприятности.

На самом деле, я никогда раньше не заходил в Коу Бэй. И едва мы шагнули в мрачную расщелину, стало совершенно ясно, почему. Коридор, который некогда был коровьей тропой, сужался, грязь поднималась все выше, растягивая прогулку по аду. До Паники здесь располагались веселые африканские рестораны с музыкой, наполненные смехом, публичные дома, где цветные и белые могли подыскать себе мягкоголосых черных звездочеток. Но так было до Паники. Поначалу смутно, как это бывает с тесно стоящими домами, я видел лестничные пролеты без вывесок, ведущие в забегаловки, которые большинство людей назвали бы клоакой. Тут и там на ступенях горбились тела. Слишком бедные, чтобы пить дальше, слишком пьяные, чтобы ходить, и слишком уставшие от жизни, чтобы согнать мух. Но чем дальше мы шли, тем уже становилась эта расщелина, лестницы исчезали, а из куч грязи и дерьма вырастали только полуразвалившиеся деревянные лачуги. Стены с покосившимися дверями. Почти без окон. И ни единого дуновения свежего воздуха. Они считались жилищами. Но даже бродячие свиньи не настолько несчастны, чтобы забираться в тупики Коу Бэй.

– Ладно, Тим, – сказал Мозес, когда нас уже было не разглядеть с улицы. – Вставай к стене.

Я встал, опустив руки, и прошипел:

– Далековато от Восьмого округа, а, парни?

– А нам и здесь неплохо, – пожал плечами Коромысло; его широкое, сплющенное, насмешливое лицо пирата выражало полное удовлетворение.

– Хорошие из вас вышли полицейские. Знаете, вам стоило бы убить меня прямо сейчас.

– Вы только его послушайте, – вставил Мозес.

– Ну, этим мы тоже займемся, – согласился Коромысло. – Но пока ты еще не успокоился, нам нужно задать тебе один вопрос.

– А с чего ты решил, что я стану отвечать?

– Мы снова отыщем ту девчонку, – ответил Мозес Дейнти, блеснув улыбкой из-под светлых усов. – И будем убивать ее очень медленно. Или сначала познакомимся с ней поближе. Если хочешь, мы и тебя можем убить медленно.

– А хотим мы знать, – заявил Коромысло, – сказал ли ты Джорджу Мэтселлу о Птичке Дейли в твоей норе? Шеф вообще о ней слышал?

– Он все знает, – солгал я. – Знает, где она сейчас, и сторожит ее. Вы даже не успеете отчитаться перед Валом, как он запрет вас в подвал.

Коромысло выглядел капельку удрученным.

– Ну раз так, младший Уайлд умрет быстро, – прошептал он Мозесу.

По крайней мере, я думаю, что он это сказал.

Я оттолкнулся от стены, схватил Мозеса, который играл со своим ножом, как птенчик в коротких штанишках, и изо всех сил толкнул на его напарника.

Как бы я ни относился к Валентайну, жизнь с таким братом давала мне огромное преимущество: я невысокий парень, который знает, как драться со здоровым мужиком.

Ты должен быть быстрее.