Подойдя к плоскому холму, он осмотрел все сооружение. Ступени, что когда-то вели в погреб, и низкая дверца засыпаны были землей, и войти внутрь через старый вход было нельзя. Он решил, что надо разбирать крышу. Подбежал к краю, ухватил дерновый пласт за высохшие травяные стебли, потянул. Дерн не поддавался — успел врасти, укорениться. Тогда Ярослав вытянул меч из ножен и принялся вырубать кусок поменьше. Пошло на лад. Ему удалось выдернуть кусок земли. Отбросил его и принялся резать следующий. Под вторым куском показалась сгнившая деревянная плаха. Ярослав ткнул в нее мечом — меч легко прошел насквозь, обнаружив под плахой пустоту. Внизу, под крышей, места было сколько угодно.

Двор тем временем понемногу оживал — приводили купцов, у которых, чтоб князь не гневался лишнего, были уже связаны руки за спиной. Дружинники, первыми зашедшие во двор, поначалу князя не заметили, и Ярославу пришлось позвать их. Купцов подводили к погребу, выстраивали вдоль стены.

Велев разобрать крышу побольше, он стал пристально разглядывать новгородцев. Ух, ненавистные рожи! Стоят, как будто они тут хозяева положения.

Они и вправду держались довольно свободно, хоть и были связаны. Подводили и подводили все новых, и чем больше их оказывалось здесь, у стены, тем веселее им становилось. Видимо, толпой чувствовали себя увереннее. И конечно, уже знали о полном поражении Ярослава.

Он стоял и смотрел на них. Был соблазн — взять меч в руку поудобнее, подойти к толпе и начать с краю. Но Ярослав поборол этот соблазн — он знал, что муки, которые он приготовил новгородцам, во много раз страшнее, чем быстрая и милосердная смерть от его меча.

Купцы уже справились с первым волнением, понемногу расходились, начинали переговариваться. Один, неласково поглядывающий из-под шапки светлых прямых волос, вдруг обратился к самому Ярославу:

— Что, князь? Расскажи про войну нам. Повыдергали тебе перья из хвоста?

Новгородцы грохнули согласным хохотом. Ярослав был спокоен и не стал бросаться на дерзкого. Он посмотрел — достаточно ли уже разобрана крыша погреба. А вслед за первым новгородцем и другие стали подавать голос:

— Ты князя нашего встречал ли? Мстислава Мстиславича?

— Что, у тебя войска мало, князь?

— Князь! Князь Ярослав! Вели нам по чарке поднести! Мы за тебя попросим.

— Не горюй, княже! Иди ко мне в помощники! Я тебя торговать научу. Не пропадешь!

— Ха-ха-ха! Иди, князь! У него не заворуешься!

А новых все подводили. Скоро стало тесно в этом конце двора. Наконец, кажется, подвели последних.

— Тысяцкий! Петрила! — позвал Ярослав. — Ты где?

Тысяцкого почему-то рядом не оказалось. Наверное, еще не всех привел. Ладно. Не ждать же его. Начинать пора, а то стемнеет скоро.

Ярослав повел плечами, и на лице его появилась улыбка. И вот странно — завидев эту улыбку, купцы новгородские сразу стихли, насторожились.

Недоуменно переглядывались и некоторые из дружинников. «Еще жалеть начнут, — подумал Ярослав. — Были бы в том сражении — небось не пожалели бы никого из этих. Ну, если хоть один мне слово поперек скажет — зарублю на месте». Он взглянул на яму.

— Бросай их! Всех туда! Всех!

Толпа ахнула, колыхнулась — видимо, не верили, что князь может сделать с ними такое. А теперь сразу поверили.

Двое дружинников уже схватили одного, близко стоящего к яме. Новгородец упирался, но его подвели к краю — и толкнули. Он упал вниз — и кажется, удачно, потому что сразу из ямы послышался глухой, но веселый его голос:

— Ничего, братцы! Здесь жить можно! Места на всех хватит!

Он и еще что-нибудь кричал бы товарищам, но тут на него сбросили второго, потом третьего. Больше того новгородца не было слышно. Зато те, кто дожидался своей очереди, молчать не стали:

— Кровопиец! Не напился еще крови?

— Погода! Вот тебе припомнится!

— Ярослав! С безоружными-то легче воевать? Собака ты!

— Мы не безымянные! Про нас знают! За каждого ответишь!

Они кричали, и у Ярослава подергивалось лицо. Кричавших оставалось все меньше, а из-под земли, становясь все громче, доносился приглушенный многоголосый стон. Некоторые из новгородцев не давали себя вести — шли сами. Возле края ямы, плюнув в князя, прыгали вниз. Связанных тел в дыре было навалено высоко. Дружинники, стоявшие у дыры, кричали:

— Отползай давай! Освобождай место!

Наконец — сбросили последнего. Он уже поместился с трудом. Стон из ямы звучал слаженно и ровно — Ярослав был доволен. Проводив последнего новгородца взглядом, он повернулся к дружине:

— Досками заложите. А сверху — дерном. Вдруг ночью дождик пойдет! Их и не замочит.

Только двое, кажется, и засмеялись над княжеской шуткой. Остальные не засмеялись. Но не стали и возражать — тут же были принесены доски, и яму закрыли, как велел Ярослав.