Но, если я потенциально бессмертна, они таковыми не были. Даже если они жили гораздо дольше, чем мини-люди, кончилось все их гибелью.

Сначала умер самый молодой, Кетц-Аль-Коатль. Он долго оставался в прохладной зоне пещеры и простудился. Горячка унесла его за одну ночь.

Потом женщина, Инь-Ми-Янь. У нее заболело сердце. Ее артерии чем-то закупорились. Она почувствовала укол в груди и упала.

Аш-Коль-Лейн, самый старший, остался один. Он долго оплакивал сына, потом жену, но не переставал работать.

Он продолжал рассказывать историю своей исчезнувшей цивилизации с удвоенной ожесточенностью, как будто только эта миссия придавала смысл его существованию.

Эта фреска, вырезанная на стенах пещеры, заканчивалась в зале рядом с озером. Там Аш-Коль-Лейн трудился один, обмотав руки тряпками, чтобы не набить мозоли и не порезаться. У него длинные волосы и белая борода, которую он больше не стрижет.

Он рассказал о четвертом катаклизме, астероиде Тейя-7, который, разрушив его остров и его народ, канул в пучину.

Когда он закончил последний эпизод, его охватило желание, свойственное всем художникам, – отступить немного и обозреть свое произведение.

Он и отступил.

Его нога оказалась у самого берега, он оступился, упал в воду и не смог выбраться. Так эта стихия, от которой он чудом спасся во время Потопа, все же забрала его. Я понизила температуру в этом месте, и его тело останется навсегда нетронутым во льдах.

Это был последний представитель моего первого человечества.

Он исполнил свою миссию.

На палубе «Победы лилипутов» Давид и Аврора смотрят на серебристую луну.

– Не надо было бросать вызов капитану. Завтра у нас будет глупый вид, когда придется признаться Эмме 103, что мы тоже не знаем решения загадки со спичками и что, возможно, его просто не существует.

– Если мой прадед написал об этом решении в Энциклопедии, значит, оно существует. Но не понимаю, почему он его нигде не записал. Я искал, но в книге ничего не нашел.

– И что я скажу? «ОК, вы не нашли решения, но у нас его тоже нет, значит, обе наши цивилизации спотыкаются на том же месте»?

– Намеки были неприятные. Зная Эмму 103, она обязательно воспользуется этой историей, чтобы доказать, что мы, Великие, блефуем, а сами некомпетентны. Что на тебя нашло, Аврора, что ты бросила этот вызов?

– Терпеть не могу начальственный тон. Как только на них надевают униформу, эти люди считают, что им все можно.

– Все же лучше бы ей загадать загадку, у которой есть ответ. Например, с шестью спичками, образующими четыре равносторонних треугольника, когда из них складывают пирамиду.

– Нет, загадка с квадратом труднее. С тех пор как ты мне ее предложил, она все время вертится у меня в голове. Это получилось само собой. И потом, именно сейчас я не хочу, чтобы мне возражали.

Она принимает таинственный вид.

– Что еще ты от меня скрываешь?

– У меня две новости: хорошая и плохая, – шепчет Аврора.

– Начни с хорошей.

– Я беременна.

У него перехватывает дыхание.

– С тех пор, как мы научились выводить людей из пробирки, мы разучились производить их в самих себе, смесь тебя и меня. Как восемь тысяч лет назад.

Он глубоко вздыхает:

– А плохая новость?

– Как и восемь тысяч лет назад, наших детей будет трое. Это тройня.

Он смотрит на луну, которая, кажется, смеется над ними.

– И как давно ты это знаешь?

– Я это знала еще до отъезда, но боялась, что ты меня не отпустишь в экспедицию. Я уже сделала первое УЗИ. Пока это еще три… «яичка», я хочу сказать три эмбриона, но они, кажется, хотят уцепиться все трое.

– Это потрясающая новость, – произносит он.

– Для тебя, может быть, но не для меня. Скоро я превращусь в толстую бочку.

Они смотрят друг на друга, смеются и обнимаются.

– Черт возьми, это самая прекрасная новость. Теперь мы бессмертны. Наши гены сольются и продолжат нашу историю в будущих поколениях…

– Поколениях хомо сапиенс?

Падает звезда, она провожает ее взглядом и говорит:

– Загадай желание.

– У меня их больше нет, мое желание только что исполнилось, и я долго еще не захочу других.

Она прижимается к нему:

– О, Давид, если бы ты знал, как я счастлива.

– Ничего прекраснее ты не могла мне сказать.