Шрифт:
Данные выводы свидетельствуют о том, что произведенные Политцентром аресты и следствие (не только Верховного правителя и председателя правительства, но официантов, кочегаров, вестовых и т. п.) разрабатывались им как возможный «плацдарм» для отхода в тень «личной неприкосновенности демократии». Не случайно видные деятели антибольшевистского движения в Сибири (министр юстиции Временного Сибирского правительства Г.Б. Патушинский [586] , директор канцелярии Верховного правителя А.А. Мартьянов и даже председатель Совета министров Временного правительства автономной Сибири П.Я. Дербер) на майском судебном процессе 1920 г. выступили в роли свидетелей, а подсудимый товарищ министра труда С.М. Третьяк [587] «ввиду его активного участия в борьбе за свержение самозваного правительства Колчака в Иркутске» был приговорен всего лишь к условному лишению свободы [588] .
586
Патушинский Григорий Борисович (1873–1931) – окончил Московский университет; служил мировым судьей в Читинском окружном суде, затем – судебным следователем Иркутского окружного суда. В 1912 г. после расстрела рабочих на Ленских приисках избран членом адвокатской комиссии, занимавшейся расследованием этого дела и защитой интересов рабочих на судебном процессе. Участник Первой мировой войны; строевой офицер 19-го Сибирского стрелкового полка; награжден боевыми наградами. После Февральской революции организовал Сибирский общественный комитет и Союз сибиряков-областников. В 1918 г. назначен министром юстиции Временного Сибирского правительства. В 1920 г. арестован и препровожден в Москву с поражением в правах.
587
Третьяк Спиридон Матвеевич (1886—?) – член и активный деятель ПСР; в 1908–1911 гг. отбывал царскую каторгу. В 1918 г. назначен комиссаром труда Временного Сибирского правительства. По поручению Омской боевой организации ПСР в ноябре 1918 г. работал товарищем министра труда в правительстве Колчака. В марте 1919 г. избран членом Исполнительного бюро крестьянского объединения Сибири; в октябре – представителем Исполнительного бюро сибирской группы социалистов-революционеров автономистов. В 1920-х гг. работал в Иркутском губернском совете народного хозяйства.
588
Советская Сибирь. 1920. 2 июня.
«Советский» этап следствия практически ничего существенного в ход сбора вещественных доказательств, выработки программы, заключений и предъявленных обвинений адмиралу не внес. Все расследование осуществлялось и юридически оформлялось теми же членами комиссии, что и при Политцентре. Единственное «достижение» этого этапа – расстрел Колчака и Пепеляева. С другой стороны, следствие определило намечавшуюся цель судебного процесса на Атамановском хуторе, которая не ограничивалась попытками установления, какая же из противоборствовавших сторон антидемократична: власть местных большевиков или так называемая «колчаковщина».
Главным являлось стремление иркутских большевиков нанести удар третьей (земское и городское самоуправления) и четвертой (социал-демократическая и социал-революционная партии) сторонам, опасность которых они еще с января 1920 г. приравнивали к опасности, исходившей от каппелевских и семеновских «банд», вкупе с иностранной интервенцией.
20 июня 1920 г. на первом заседании Временного Народного собрания Дальнего Востока председатель Временного правительства Приморского края А.С. Медведев [589] говорил: «Вам памятно, что воля народа всегда высказывалась за то, чтобы сам народ и весь народ решал судьбы своей родины […] Вы помните, когда все надежды, все чаяния возлагались на Уфимское собрание, потом на деятельность Директории; и все это закончилось тем, что в Сибири образовалась единоличная власть Колчака, и никакие указания с мест, никакие протесты, ни борьба, возникшая по всей Сибири, не убедили правительство Колчака, что нельзя в настоящее время решать вопрос единолично, нельзя лишать население возможности устраивать свою жизнь по своему желанию. Поэтому власть единоличная, власть Колчака, с самого первого дня своего существования стала идти на убыль […]
589
Медведев Александр Семенович (1880—?) – из казаков Области войска Донского; образование получал в Астраханской духовной семинарии, окончил Иркутскую духовную семинарию. В 1901–1905 гг. служил учителем в Удском округе и Амурской области. В ПСР вступил в 1907 г., но революционную работу начал в 1905 г. В 1911–1917 гг. заведовал училищем на станции Никольск-Уссурийский. В 1917 г. по списку ПСР избран городским головой Никольск-Уссурийска, членом Комитета общественной безопасности. С декабря 1917 г. – председатель Приморской земской управы. В 1920 г. – председатель Приморского правительства. При Меркуловском перевороте был арестован, затем вывезен японцами в Харбин, оттуда в Читу. С конца июля 1920 г. по октябрь 1922 г. работал в Правительственном комитете помощи для голодающих советской России. В 1921 г. прошел в Учредительное собрание ДВР. В октябре 1922 г. был арестован Госполитуправлением ДВР по политическому процессу против Дальневосточной партийной организации социалистов-революционеров («дело 24-х»). Приговорен к заключению в Архангельский концлагерь на три года. В 1925 г., при пересмотре дела тройкой особого совещания при коллегии ОГПУ, выслан в Среднюю Азию на три года.
Никто не мог предполагать, рассуждая более или менее разумно, что население Сибири, объявившее войну европейской России, победит эту Россию и придет в Москву с тем, чтобы зазвонить в московские колокола. Власть Колчака постепенно сходила на нет, никакие протесты общественности, земских и городских самоуправлений не были услышаны в Омске […] в Сибири все чаще и чаще и смелее стали раздаваться голоса о том, что вопросы русского народа должен разрешить сам и весь народ […]
Я помню, что земские организации пришли еще в августе месяце прошлого года (1919. — С. Д.) к тому положению, что дальше так идти не может. Земские организации настаивали на созыве городских и земских съездов – то, [что] единственно было возможно в то время. Однако земство не остановилось перед отказом, и многие земства, в том числе и Приморское областное земство, решили созвать Земско-городской съезд в Иркутске. Избрали своих представителей, но только в октябре месяце конспиративно, тайно съезд мог открыться в Иркутске. На этом съезде было решено, что тем путем, каким идет правительство Колчака, идти нельзя; необходимо искать новые пути, согласованные с волей русского народа […] на этом съезде вылилось одно решение, что с правительством нужно только бороться […]» [590]
590
International Institute of Social History (IISH). Archives and Collections. Amsterdam. Netherlands. Фонд Б.Н. Волкова. Временное Народное собрание Дальнего Востока. Сессия 1-я. Стенографические отчеты. Владивосток. 20 июня 1920.
До подписания акта о мирной передаче «государственной власти на всей территории, освобожденной от власти реакции» 22 января 1920 г., делегация Политического центра на переговорах в Томске предложила Совнаркому и ЦИКу решить характер взаимоотношений центральной советской власти с Восточной Сибирью для сохранения последней за революционной Россией и избежания протектората Японии. Задачи государства-буфера не изменились даже после смены власти, укрепившись циркуляром ЦК ПСР от 28 января 1920 г.:
«Признавая, что основной фронт новой местной республики есть фронт ее против разбитой, но еще не добитой контрреволюции и союзных с нею империалистических хищников, ЦК одобряет ее примирительную политику по отношению к наступающим большевикам, в случае же, если центральная советская власть, вопреки интересам революционной России, не пойдет навстречу этой политике и уступит соблазну немедленным нападением разрушить неокрепшую демократию Восточной Сибири, ЦК возлагает всю ответственность за дальнейшие внутренние смуты и роковые международные осложнения на Дальнем Востоке – всецело на совесть безответственных диктаторов правящей партии» [591] .
591
Русский голос (Харбин). 1920. 20 октября.
В выработанном итоговом постановлении ЦК ПСР была одобрена занятая Сибирским краевым комитетом партии позиция по отношению к местной советской власти, а также его решение об образовании независимого временного демократического государства-буфера между советской Россией и Японией. «…II. Признать правильным отказ от власти краевого комитета партии и членов последних, входящих в Иркутский Политический центр, и передачу ими этой власти местным коммунистам, стремившихся утвердить советский режим, не считаясь с опасностью японской оккупации и рисковавших вызвать борьбу внутри демократии, несмотря на наличность еще некоторой контрреволюционной угрозы. Вся ответственность за последствие этих событий должна быть возложена на большевиков и их авантюристическую попытку.
III. Признать политически правильным, целесообразным решение Сибирского краевого комитета партии вопроса об образовании из Восточной Сибири и Дальнего Востока временного независимого демократического государства-буфера между советской Россией, могущего фактом своего существования охранить указанные территории за революционной Россией и предохранить их как от хищнической оккупации японцев, так и от разрушительного хозяйничанья большевиков.
В срыве местной организацией коммунистической партии этого плана, уже санкционированного Томским договором 19 января и утвержденного центральной советской властью, ЦК ПСР усматривает новую угрозу территориальной целости России и заявление о возможности уступки правительством народных комиссаров части российских земель Японии. Считать, что намеченная в Томске западная граница буферного государства по р[екам] Ока – Ангара является крайне невыгодной и могла быть санкционирована только при исключительных условиях.