Еще определение говорит Бронзарт фон Шеллендорф на стр. 42-й того же труда о служебном распорядке большого Генерального штаба, имеющем целью: 1) Подготовку в военном отношении германской армии и крепостей, перевозку войск во время мобилизаций и «стратегическое развертывание армии». 2) Изучение иностранных армий и флота, обязанность следить за их дальнейшим развитием и наблюдение за военными событиями за границей. Можно свободно опустить пункт 3-й, трактующий о совершенствовании офицеров Генерального штаба, пункт 4-й – о разработке новейших вопросов относительно крепостей, оружия и орудий, как частный и входящий равно и в 1-й и во 2-й пункты; пункт 5-й, упоминающий о разработке больших маневров, являющихся поверкой работы по пункту 1-му, а также назначения военно-исторического и топографического отделов.

Здесь подтверждается вышеприведенное назначение большого Генерального штаба как органа по подготовке к войне, основанного на изучении обстановки, в котором подчеркнуто изучение вероятного противника. Если мы внимательнее вдумаемся в эти два пункта, то увидим, что подготовка к войне, составляющая цель работы большого Генерального штаба, заканчивается «стратегическим развертыванием армии», как наиболее благоприятным исходным положением для начала военных действий, а пункт 2-й, говоря об изучении вероятных противников, совершенно ясно указывает на военную разведку, названную наблюдением за военными событиями за границей, под которым, очевидно, подразумевается военная деятельность иностранных государств. Мы говорим пока о прусском большом Генеральном штабе, созданном фельдмаршалом Мольтке, и цитируем его ближайшего сотрудника и ученика Бронзарт фон Шеллендорф, имея в виду положение прусского большого Генерального штаба, послужившего образцом, с которого скопировали все другие государства организацию (хотя бы только внешние ее формы) своих сухопутных Генеральных штабов, по отношению к которым морские Генеральные штабы являются только формальными приложениями идеи Генерального штаба к военно-морскому делу.

Мы не будем более вдаваться в рассмотрение вопроса о том, что такое прусский большой Генеральный штаб, а закончим общей характеристикой его, что большой Генеральный штаб есть специальный орган, ведающий подготовкой вооруженной силы государства к войне. В свое время мы рассмотрим в применении к флоту значение и роль Генерального штаба во время войны, равно как постараемся выяснить службу его в обоих случаях, как центрального учреждения, так и со стороны службы Генерального штаба во флоте. Мы также оставим пока положения организационного свойства, которые разберем в дальнейших сообщениях, а теперь перейдем к рассмотрению вопроса, что такое подготовка к войне, так как с уяснением его связуется непосредственно и понятие о Генеральном штабе.

Универсальность учения о войне в применении к государственной деятельности

Война, принимая классическим определением Клаузевица, есть «проявление насилия с целью вынудить противника исполнить нашу волю». Будучи, таким образом, одним из средств политики, которая является учением о проведении государственной воли в жизнь, война определяется политической уверенностью в необходимости применения, в соответствующем случае, силы, связанной с употреблением оружия. Таким образом, политика определяет необходимость и цель применения к определенному противнику вооруженного насилия или, короче говоря, войны.

Война есть одно из неизменных проявлений общественной жизни в широком смысле этого понятия. Подчиняясь, как таковая, законам и нормам, которые управляют созданием, жизнью и развитием общества, война является одной из наиболее частых форм человеческой деятельности, в которой агенты разрушения и уничтожения переплетаются и сливаются с агентами творчества и развития, с прогрессом, культурой и цивилизацией. «Война есть приложение в жизнь человеческих обществ всемирного закона борьбы за существование, высшее, наиболее яркое, проявление принципа этой борьбы», – говорит генерал Михневич в своем исследовании войны как явления в жизни общества. «Если история, – говорит он далее, – показывает, что на 13 лет войны приходится один год мира, то война – более нормальное явление в жизни общества, чем мир». (Михневич. Стратегия. Том 1, стр. 90.)

Эта последняя фраза является основанием военного миросозерцания, которое рассматривает жизнь человеческого общества как непрерывную борьбу, в которой война является только одной из наиболее частых форм, а мир есть только ее видоизменение. Понятие о войне неотделимо от понятия о государстве. Если определение Чичерина [653] государства «Как групп народов, связанных законом в одно юридическое целое, управляемых верховною властью для общего блага», справедливо с отвлеченной точки зрения государственного права, то с точки зрения военной, основанной на представлении жизни как непрерывной борьбы, независимой от понятия о «общем благе» как цели государственного бытия, государство определится в виде организации общества, наиболее отвечающей задачам борьбы, которой достигается упомянутая цель – общее благо.

Понятие о «всеобщем благе» не имеет практического значения, и в жизни человечества приходится считаться только с теми представлениями, которые определяют существование отдельных единиц, называемых государствами. Огромное различие в условиях и обстановке, в которых создалась и протекает жизнь каждого государства, показывает, что если даже общее благо отдельных народов одно и то же, то пути и способы его достижения не могут быть одни и те же. Отсюда является понятие о различии интересов, о различии представлений о выгоде, о благе в более узком смысле слова, которые управляют в каждый данный момент жизнью государства и для достижения которых направляется его воля, олицетворяемая понятием – «власть». Приемы и способы осуществления государственной воли для достижения государственного блага составляют сущность политики, как учения, в которой война является одним из средств.

Если мы признаем взгляд на жизнь государства как борьбу, то одновременно возникает вопрос, как надо вести эту борьбу с наибольшим успехом для достижения поставленных целей. С этой точки зрения политику можно рассматривать как учение о борьбе в приложении к государственной жизни. Из принципиальной стороны учения о войне нам известны, так называемые, принципы военного искусства. В нашу задачу совершенно не входит их рассмотрение. Будут ли это четыре принципа Клаузевица или двенадцать принципов Леера, их сущность исчерпывается одной военной аксиомой, которую мы позволим назвать аксиомой о превосходстве сил. Чтобы победить, надо быть сильнее противника, и как выполнить эту задачу – указывают упомянутые военные принципы. Принципы эти покоятся на неизменных началах, будучи выражением сущности не только конкретного случая – войны, но и общего представления о борьбе.