Вулф спрашивал Харзфельда, каков возможный результат его доклада и что он намерен делать, когда вернется в Америку. Тот ответил, что попытается встретиться с президентом Вильсоном, но, во всяком случае, предполагал, что следовало бы оказать давление на американское правительство, чтобы стимулировать его сделать официальный запрос британскому правительству. Вулф поинтересовался: «Какого рода давление?» Тот ответил, что конечно же намерен ознакомить со своим докладом руководителей евреев в Нью-Йорке, таких как Феликс М. Варбург и Луи Маршалл. Последний имеет репутацию сильной личности, чтобы взяться за такой вопрос. Вулф сказал, что боится разочаровывать, поэтому желал бы предупредить сразу, что не поддерживает такой план действий. «Дело весьма деликатное, как с точки зрения генеральной политики, так и с еврейской точки зрения, и должно быть подготовлено с величайшей осторожностью». Идея о публичной антибританской агитации в Америке и официального запроса Великобритании об антисемитской пропаганде была, по мнению Вулфа, крайне опасна. Британское правительство не прислушалось бы к зарубежному правительству в таком вопросе, а британское общественное мнение, еврейское или нееврейское, вознегодовало бы любым нападкам «иностранцев на британских офицеров, сражавшихся за их страну, как бы ужасно они ни действовали». Все виды плохой крови были бы перечислены, все неприглядные факты еврейского соучастия в большевизме были бы выгребены заново и преувеличены, и вскоре «евреи приобрели бы новых врагов, вообще ничего не достигнув». По размышлениям Вулфа, не стоило Харзфельду делать никакого официального доклада по данному вопросу в его правительство. Далее Вулф отмечал: «Правительственная власть колотит собственных ниггеров», а если Харзфельд конфиденциально передаст факты британским руководителям евреев, они могли бы обратиться с ними к британскому правительству с абсолютной уверенностью, что со злом может быть покончено «без какого-либо скандала». Нет уверенности, что подобное можно сделать сейчас же, но это все же лучший способ, чем выбранный Харзфельдом – вернувшись в Штаты, пытаться будировать общественную агитацию. Харзфельд напомнил о том, что было, когда он впервые поделился своим замыслом. Он консультировался с поверенным в делах США, но тот ничего не слышал об этом, и, следовательно, Харзфельд склонен думать, что некоторое внешнее давление все же необходимо. Вулф возражал, что, мол, в этом нет никакой необходимости, и советовал не предпринимать никаких дальнейших шагов, пока не услышит о результате действий, предпринятых британскими руководителями евреев. Вулф проинформировал британские власти в Париже о докладе Харзфельда, без упоминания его фамилии.

11 августа1919 г. Вулф вновь встретился с Харзфельдом, принесшим ему копию прокламации, выпущенной от имени генерала Айронсайда в декабре 1918 г. Она была менее экспрессивна, чем русская, изданная позднее в Мурманске, но чрезвычайно вредный антисемитский яд пропитал и ее. Одна из любопытных особенностей состояла в том, что русский текст был выпущен с подписью Айронсайда, а в английском варианте подпись отсутствовала. Вулф отметил в своем дневнике, что Харзфельд, очевидно, был «очень возбужден», когда разговаривал с ним. Он «с большой серьезностью отрекся от любого желания гримировать международное зло» и пообещал, что без взаимосвязи с Госдепартаментом в Вашингтоне ничего не будет предпринимать. Как и следовало ожидать, он пообещал Вулфу немедленно связаться с Маршаллом.

На следующий день (12 августа) Вулф имел официальные переговоры с британским должностным лицом на мирной конференции Карром, подтвердившим подлинность переданных Вулфом копий документов и заверившим о сожалении британского правительства, что они были выпущены. Документы были изданы в момент наибольшего давления силами русских офицеров, прикомандированных к отделам разведки экспедиционных частей, которые не могли должным образом контролироваться. Техническая ответственность за них, однако, возлагалась на британских генералов, и факт достойный сожаления состоит в том, что прокламации выпускались под их начальством и разбрасывались с британских аэропланов. «При этом тираж выпущенных копий является относительно небольшим – что-то около десяти тысяч».

Вулфа заверяли, что «подобный инцидент не повторится. Эта гарантия касается не только Архангельска и Мурманска, где имелся перебор, вследствие неизбежного отзыва наших отрядов, но и всех других фронтов». Вулф ответил британскому должностному лицу: «Если за прошедшее время евреи в большом количестве и присоединялись к большевикам, то вина за эту кампанию с них отпадает. Я убежден, что догматически подавляющая масса евреев всех классов оппозиционно настроена по отношению к большевизму; но что эти бедные люди могли бы поделать, когда все антибольшевистские силы – поляки, украинцы, румыны, армии Колчака и Деникина, Сибирские армии, а теперь еще и британские экспедиционные отряды – настаивали на том, что все евреи – большевики, объявив им войну? Фактически их насильно затолкнули в большевизм, особо не разбираясь, нравится он им или нет».

В конечном счете, позднее, Маршалл так и не узнал о британских военных антисемитских действиях. 4 декабря 1919 г. он писал Феликсу М. Варбургу: «Представляю Вам копии документов, которые показывали нам вчера, устанавливающие без сомнения антисемитские настроения последователей Колчака. При этом больше всего смущает тот факт, что высокопоставленные английские офицеры потворствуют этому произволу».

Капитан Дэвид Сандельсон, еврей-британец, был командирован финансовым советником в британскую военную миссию в Сибири. За свою службу Сандельсон был принят членом в орден Британской империи. 20 июня 1919 г. он писал из Владивостока в шанхайское издание Israel's Messenger: «Полностью верю в высокую озабоченность местных британских представителей». В феврале 1920 г. лондонская The Jewish Chronicle опубликовала его интервью. Он рассказывал, что 5 мая 1919 г. на запрос Сибирского еврейского национального совета он представил британскому спецуполномоченному сэру Чарльзу Элиоту петицию-предупреждение о возросшей реальной опасности погромов. Сандельсон констатировал: «В феврале 1919 г. генерал [Михаил К.] Дитерихс, Главнокомандующий колчаковской армией, издал памфлет, озаглавленный «Бей жидов!» («Kill the Jews!»). Этот памфлет получил широкое хождение, и в нем генерал Дитерихс стремился показать, что большевизм был действительно антихристианским движением, спроектированным евреями в качестве акта мести за их подчинение, настаивая на том, что Гражданская война должна перерасти в святой крестовый поход за православие и цивилизацию. Официальный армейский орган ежедневно издавал статьи, осуждающие евреев как первопричину российских неудач, и подстрекал армию дойти до Москвы и изгнать кровожадных еврейских головорезов. Сибирские евреи были более чем убеждены в том, что если бы Белая армия дошла до Москвы, то там была бы беспримерная по величине резня евреев».

Капитан Сандельсон привез с собой из Сибири образцы антиеврейских прокламаций. Одна из них, опубликованная 10 февраля 1919 г., подписана Сибирским стрелком. В статье «Красноармейские братья» говорилось о том, что все большевистские комиссары – евреи, «которые всегда ненавидели все, что является российским, всегда пытались высосать последнюю каплю крови из российского крестьянина-труженика», а также задавался вопрос, можно ли «доверять еврейскому слову»? Прокламация призывала читателя браться за оружие против «разрушителей наших родных деревень, против всех еврейских комиссаров и российских негодяев, им помогающих». Она заканчивалась так: «Долой евреев-комиссаров и их друзей большевиков!»

Следующее листовочное обращение от 5 мая, адресованное «красноармейцам, крестьянам, рабочим и всем честным российским гражданам», начиналось с перечисления фамилий руководителей большевиков, называя всех их, включая Ленина, евреями. «Вы, старые русские солдаты, – продолжалось в ней, – проливаете нашу русскую кровь ради выгоды этих подонков, только потому, что мы не желаем спасать евреев, как это делаете вы». Один параграф гласил: «Мы поднялись, чтобы спасти русскую нацию от гибели в руках еврейских комиссаров-большевиков, которые в святой Москве кормят людей отрубями вместо хлеба, оскверняют и разрушают ее храмы. Мы поднялись, чтобы спасти нацию, дать ей хлеба, установить порядок и защитить святые Божьи храмы от осквернения и разрушения». Это была одна из многих подобных листовок. На стенах внутри бараков в Томске были развешаны двусторонние изображения Троцкого и других большевиков с еврейской звездой Давида на их головах, а ниже надписью: «Это – те, кто сидит в Кремле, в Москве!»

Передовая статья в журнале «Вперед» начиналась со слов: «Грядет наш день мести и возмездия еврейским комиссарам!» Армия выпустила злобные рифмованные вирши, подстрекавшие солдат против евреев. Одни из них выражали недовольство, мол, Россия не была приглашена на мирную конференцию, а взамен этого евреи были приняты с почестями и заполучили Палестину. «Разве, – задаются вопросом вирши, – место, где жил Христос, может быть осквернено?» Игнорируя тысячи евреев, служивших в Российской армии, дурные стишки обвиняли евреев в шкурничестве и уклонениях от призыва в армию в больницах, дезертирстве при призыве и продаже за золото армейских тайн врагу. «Сибирские власти не останавливали такую пропаганду, – продолжал рассказывать капитан Сандельсон. – Евреям препятствовали участвовать в комиссиях».