– Налог! – сказал он на чистейшем английском.

Отец махнул рукой в направлении, откуда мы приехали и, судя по всему, объяснил, что мы уже уплатили сполна. На лице подростка появился испуг. Он вытянул шею и вгляделся в джунгли за обочиной. Там на складном стульчике восседал пожилой мужчина в форме, с журналом в руках и зубочисткой во рту. Парнишка свистнул, тот оторвался от журнала и передернул плечами, недовольный, что его потревожили. Парень замахал рукой, призывая его подойти.

Взгляд отца блуждал вокруг и остановился на мешках с песком. Вдруг он резко дал по газам. Раздался визг покрышек.

Грузовичок накренился и наехал прямо на преграду. Я пригнулся и услышал стук дерева о радиатор.

– Не поднимайся! – крикнул отец.

Он втянул голову в плечи, отчего сразу стал похож на голубя, и продолжал выжимать педаль до отказа. Я услышал громкий хлопок.

– Не поднимайся!

Я сполз в пространство для ног под бардачком. Грузовик повело в сторону – мы поворачивали. Затем машина выровнялась, и отец оглянулся.

– Оторвались! – сказал отец.

– Ну, ты даешь, папа!

– Я не собирался опять играть в эту игру, – объяснил он.

– А что это был за звук?

– Выстрел.

Скрючившись под приборной доской, я смотрел на колено отца и представлял, как пуля продырявливает ему череп.

– У них не было машины, правда? – спросил я.

– Не было. Скорее всего, их туда довезли и высадили.

– А рация есть?

– Возможно. Но, может, и нет…

– А вдруг есть?

– Я не видел.

Я переполз на заднее сиденье, тяжело дыша, как собака.

– Оллестад, не переживай. Мы в порядке. Они далеко позади.

Я посмотрел на него, и он увидел страх и разочарование в моих глазах.

– Не ожидал, что парень так быстро схватится за винтовку, – пояснил отец. – Он казался таким тормозом!

– Ну и глупо…

Отец кивнул и провел рукой по темным курчавым волосам. На его лице читалось сожаление и некое замешательство. И еще страх.

– И что теперь будет? – спросил я.

– Да ничего…

– А вдруг нам встретится еще один контрольный пункт?

– Ну, мне просто придется заплатить налог побольше, – с улыбкой ответил он.

– Это несмешно! – запротестовал я.

– Да, был напряг, но всего-то секунду, – ответил он. – Зато теперь мы в шоколаде.

Я все время представлял, как пуля проделывает дыру в его затылке. Ждал, что охранники с пропускного пункта догонят нас и начнут пытать. Чем больше расслаблялся отец, тем быстрее разворачивались в моем мозгу жуткие картины.

– Я больше никогда в жизни никуда с тобой не поеду, – объявил я.

– Да брось, Оллестад.

Я покачал головой, и мы оба уставились в лобовое стекло. Так мы и ехали довольно долго.

Из-за гор донеслись раскаты грома, и вскоре начался дождь. Дорога пошла под уклон. За верхушками зеленого лабиринта металлически поблескивал океан. Ветви деревьев свисали над нами, как купола; небо застилали тонкие, словно вырезанные из бумаги, листья.

Через несколько минут мы выехали на побережье. Тут и там вспыхивали розоватые электрические прожилки, и казалось, что океан освещен неоновыми огнями. За деревьями я не видел саму береговую линию, только редкие накаты волн на горизонте.

Капли дождя размером с долларовую монетку расплывались по лобовому стеклу, барабанили по крыше. Кюветы на обочинах стремительно наполнялись водой. Внезапно грузовик повело вбок. Отец нажал на тормоз, нас еще немного протащило вперед, а затем колеса сцепились с дорогой, и грузовик едва не перевернулся. Отец выровнял руль, и мы вернулись на нашу полосу. Он улыбался как ни в чем не бывало.

Струи дождя ползли по маслянистому асфальту, как гигантские паучьи лапы, и исчезали в джунглях. Брезент прилип к стиральной машине. Отец накрепко вцепился в руль, у него побелели костяшки пальцев. Я перебирал в памяти все свои плохие поступки, в том числе вранье. Лучше бы я никогда не делал ничего дурного – почему-то мне казалось, что сейчас нам бы это помогло. Если только мы выберемся из этой передряги, я больше никогда не стану врать!

И тут остановились дворники. Отец подергал рычаг, но ничего не произошло.

– Черт возьми! – выругался он.

Лобовое окно тут же подернулось сеткой капель, словно бы стекло начало плавиться. Отец посмотрел в зеркало заднего вида, затем открыл окно и высунулся наружу. Мы остановились на обочине, он поставил машину на ручник и взглянул на часы.

– Надо съезжать с дороги.

– Но куда же нам деться?

– Найдем куда. No problemo.

Отец снял рубашку, снова высунулся из окна, и мы покатили по обочине. На лоб ему налипли мокрые пряди, и со стороны казалось, что он тонет. Где-то через милю отец убрал голову из окна и опустил стекло. Так как он был без рубашки, я мог любоваться его мышцами, и настроение мое немного улучшилось.