Марчан предпочел не слишком долго наслаждаться видом очередной гереналовой потаскухи и направился вослед начальству, которое уже шествовало по лагерю, размахивая тростью с нефритовым набалдашником, поскольку оную предпочитало всем другим тростям на свете. Одет Картель д'Патрис был еще более живописно, такой наряд подходил, скорее всего, какому-то вольному художнику, но генерал в своей армии вел себя точно как сумасбродный хозяин: как хочу, так и наряжаюсь. При этом старина Патрис, что было не особенно и странно, пользовался безраздельным авторитетом у офицеров и безграничной любовью у солдат. Поверх тонкой кольчужки на генерале был надет какой-то серый балахон, весь в складочках, который должен был скрывать его необъятные формы. Если генерал одевал плащ - то плащ был в тех же неизменных складках, лилово-коричневый - цветов дома Патрисов. При этом Кальтер оставлял совершенно свободными руки, мускулистые и волосатые, с впечатляющими бицепсами и толстыми, как огромная сосиска, пальцами: ежели пальцы-сосиски сжимались вокруг чьей-то шеи, то жить невезунчику оставалось недолго. Крепкие ноги-колонны воителя были одеты в розовые трико, выглядевшие совершенно нелепо, но смеяться над этой нелепостью никто не рисковал. Свое одеяние сам генерал считал чрезвычайно функциональным: в случае опасности туника скидывалась, тут же одевались латы, и командывающий был готов к бою в считанные минуты. Лицо у потомка славного рода Патрисов было круглым крупным, краснорожим, говаривали, что он в молодости увлекался кулачными боями и был знаменит, как "Красномордая молотилка", на речном жаргоне - Фафнирик. На Фафнирика генерал не обижался, но в лицо так его называть могли только несколько самых близких друзей, а вот когда солдаты шептались: "Наш Фафнирик сегодня не в духе" или "Фафнирик опять рожи интендантам начистил" генерал Патрис только усмехался. Кстати, интендантов Фафнирик ненавидел и морды чистил им часто и привселюдно. Воровать от этого интенданты не переставали, но старались воровать не так нагло, как могли бы. Оказывается, что для хорошего снабжения армии и этого было довольно.

Его начштаба, полковник Жоз д'Марчан, был прямой противоположностью генералу, и вместе они составляли довольно комичную парочку. Сухой, подтянутый, педантичный, истовый штабист, полковник Марчан был маленького роста, тонок в кости и похож на сдыхлика-доходягу. Это подводило нескольких дворян, которые вызывали Марчана на дуэль, уверенные в своем физическом превосходстве. Марчан же был не просто ловок, он был стремителен, прекрасно владел любым холодным оружием, даже двуручным мечом, был мастером рукопашного боя. Генерал громыхал. Полковник говорил тихо, но очень четко. И к его тихой речи прислушивались все, а не только прямые подчиненные. Носил полковник тоненькие усики и имел длинные бакенбарды, которыми чрезвычайно гордился. Одевался начштаба всегда только в форменные доспехи без единого родового герба, подчеркивая этим, что он просто солдат Империи, и ни кто иной. В его частях с заносчивостью высокородных офицеров было покончено. Любой молодой высокородный офицерик-выскочка у Марчана получал такие задания, что спесь слетала с него сразу же. А вот в чем полковник и генерал были абсолютно солидарны, так это в отношениях к интендантам. Но если генерал чистил морды интендантам привселюдно и с пылом-жаром, то Марчан предпочитал вцепиться в одного интенданта, как клещ в собаку, и пока не доводил интенданта до военно-полевого суда или самоубийства - не успокаивался. Полковник свято верил, что каждого интенданта через три года службы можно вешать без суда и следствия.

Кроме всего прочего, профессиональный вояка Жоз д'Марчан был старым и принципиальным женоненавистником, девственником, и ничему, кроме армейской службы, не предавался с неистовой страстью. Он не был ни гомосексуалистом, ни импотентом, он просто служил - и отдавал службе всего себя. Свое жалование он тратил на своих же солдат, покупал им дополнительное питание, помогал инвалидам деньгами, закупал новое оружие, которое еще не дошло до частей. И считал, что именно так и должны тратить деньги господа офицеры. Сначала чудачества господина полковника многих раздражали, но потом к ним привыкли, а высокородные офицеры перестали обращать на странности полковника внимания, хотя нет-нет да и поговаривали, что "этот" странный офицер им как ксоть поперек горла, а солдаты, что не трудно было догадаться относились к высокородному Марчану сискренним восхищением, они готовы были броситься выполнять любой его приказ без малейших возражений.

Полковник быстро догнал генерала Патриса, к которому присоединились три ординарца. Лагерь располагался на возвышенности, которая полностью владела всей окружающей местностью. Место для лагеря было действительно идеальным. Точнее, традиционно идеальным. Не раз и не два разбивали на этом месте шатры самые различные войска. Мимо лагеря проходили главные дороги, соединяющие города баронатств, так что стратегически эта позиция была оправдана. Местность вокруг лагеря представляла собой каменистую пустыню - даже трава еще не пробивалась в этой местности: след давних боев с применением магии. Эта земля была истощена основательно, еще не один год должен был пройти, чтобы земля в этом месте начала жить. С одной стороны невдалеке виднелась горная гряда с высокими холмами в предгоряьх, большая река протекала с противоположной стороны, а ее приток был неформальной границей между лагерем имперской армией и территорией мятежников.

Генерал со свитой быстро дошел до северной стороны лагеря.

– Вот видишь, тут мы укрепляем склон, он не так крут, поэтому надо защититься от атаки кавалерии. Мне кажется, пришла пора заняться укреплениями основательнее, во всяком случае, время у нас есть. Не люблю быть не готовым к неожиданностям. Поэтому вот тут и вот там ставим по батарее фальконерок. А тут - стрелковое гнездо с пороховым погребом. Что скажешь?

Полковник Марчан одобрительно кивнул головой. Ему такая бурная деятельность всегда нравилась. Войска постоянно должны быть чем-то заняты. Закончат возводить укрепления, обучим штурмовой отряд и побеспокоим кого-то из слишком зарвавшихся барончиков.

– А вот там, как ты и предлагал, мы начали цепочку фортов. Слишком много теряем при доставке амуниции, продуктов, так что укрепления вдоль линии снабжения неизбежны. Каждый форт рассчитан на три десятка стрелков и десяток конных арбалетчиков. Первый будет завтра заселен. Так, мастаф Карим?

Вопрос относился старшему строителю, гильд-мастеру Кариму Руичу, который лично занимался строительными работами в военной зоне.

– Никак нет, мэссер Патрис. Уже третий день у нас нет камня. Раствор будет готов на сегодня. Если бы был камень, завтра ночью все было бы готово. А так, мне и сказать трудно. Будет жалко - раствор зреет две недели...

– Кап-инетнданта ко мне!

Ординарец пулей полетел в сторону группки военных, которые осторожно наблюдали за перемещениями генерала. По знаку ординарца от группки отделился толстенький военный с орденской планкой во всю грудь. Это был кап-интендант лагеря Борзо Смериг. Толстенький, лысоватый, с огромными ушами, он абсолютно нелепо смотрелся в военной форме, а сабля на боку только путалась у него под ногами, так что казалось, что крепыш-интендант вот-вот загремит в грязь мордахой.

– Мэссер Патрис, кап-интендант Борзо Смериг по вашему приказанию прибыл.
– четко отрапортовал представитель бессмертного интендантского сословия.

– Это хорошо, что ты прибыл - злобно процедил генерал.
– Почему это, загреби тебя Сиволапый, у досточтимого мастафа Карима нет камня?

– Баржа с камнем села на мель. Сначала ее снимали, сейчас она стоит под разгрузкой, в порт-Эдуи.

– Значится так, если грузчики не справляются - бери плеть и гони всех своих крыс на разгрузку!