Не-Маркетинг вновь и заметно вздрогнул.

– Призраки? Играют роль? – с совершенно бестолковым выражением на лице переспросил он.

– Да-да! Гораздо большую, чем тебе по молодости лет, пожалуй, и кажется! – подтвердил Иван Бобылев с каким-то так же заметным, как и вздрагивание Не-Маркетинга, воодушевлением.

Тут Не-Маркетингу вдруг пришли в голову слова знакомого незнакомца про чемоданчик неблагополучия, про вырезки, про информации о многих разных видах ада, и он зачем-то спросил у отца:

– А в аду призраки есть?

Что-то мелькнуло у того в глазах, но тут же и пропало; он ответил:

– Есть, конечно есть! Это его главное наполнение! Там именно одни призраки и есть. И вся мука ада и заключается в нежелательных встречах. Вот как у тебя сегодня со мной...

Не-Маркетинг вскинул глаза. Уже он начинал раздражаться.

– Погоди, погоди, Коленька, не гневись... – поспешил сказать Иван Бобылев. – Я так больше говорить не буду. Обещаю тебе клятвенно. Извини, сорвалось, брюзжание, мелкая обида... Видишь ли, нам есть о чем с тобой поговорить. Я, видишь ли, не хочу упустить такого случая, который, может быть, больше и не повторится: что призрак мой на мою записку подойти соизволил и заговорить со мной решился. Мне этот случай сегодня очень нужен, потому что, видишь ли, замыслил я одно дело, вернее, не дело – намерение... Обуян я очень важным намерением. Мне, видишь ли, кажется, что ты – погибаешь. Не физически, ты это понимаешь, а как-то так, вообще. И я должен тебя от этой гибели спасти, уберечь, упредить... Вот такая благородная задача! – глаза его на последних словах почему-то опять начали слезиться.

– Видишь ли, отвечу тебе, что и мне грезится такая задача, но только уже в отношении тебя. Так сказать, совсем наоборот, с ног на голову! – ответил Не-Маркетинг.

– Прекрасно! Прекрасно! Я такой же как ты, и ни чем не хочу выделяться! Я – юноша, оступившийся, не ведающий о своей ошибке, и меня надо спасать! Прекрасно! Прекрасно!

– Ну, насчет юноши-то ты... Я, конечно, не знаю, что и кого ты имел в виду, но если меня – то я не юноша. Нельзя меня юношей назвать. Я, к моему и твоему сожалению – много старше. Юноша, к примеру, – это вон, видишь, стоит, в отдалении, смотрит на нас, но не может подойти... Вот он, безусловно, юноша, – Не-Маркетинг показал отцу на знакомого незнакомца. Тот стоял в сторонке и совершенно этого не скрывая, рассматривал Бобылева и Не-Маркетинга. Даже, кажется, делал какие-то пометки в маленький блокнотик. Во всяком случае, такой блокнотик у него, по крайней мере, на мгновение, в руках появился.

– Да, конечно, конечно, он юноша! Знаешь ли ты, он ужасно напоминает мне тебя в юношеские-то годы! Тот же взгляд, кажется, в самую суть вещей... Я с ним уже сегодня пересекался. Он меня этой схожестью с тобой уже поразил: тот же пронзительный взгляд, глаза...

Не-Маркетинг вздрогнул, – нет уж, на этот раз он не просто вздрогнул, а какая-то судорога пробежала по всему его лицу, по телу, по рукам, он схватился следом сразу за виски...

– Нет, что ты! Ты не правильно понял! – по-своему истолковал это Иван Бобылев. – Ты не стар еще! Ты не взросл даже. Ты тоже юноша, но только более зрелый, чем он. В тебе теперь эдакая мужественность, орлиный взор, осанка, повадка! Наша порода, одним словом, бобылевская! Да-да, бо-бы-левская! – закончил он с изрядным воодушевлением. – И не расстраивайся о возрасте! Что твой возраст!..

– Я и о своем-то не думаю, – прибавил Бобылев через мгновение. Но это уже вышло у него немного кисло; по крайней мере – без задора.

– Значит, ты полагаешь, он похож на меня?

– Ну-у, не знаю... – протянул Бобылев. – Что с того, что кто-то кажется кому-то на кого-то похожим. Не расстраивайся! – по своему истолковал он вопрос Не-Маркетинга. – Ты был при всем при том много лучше чем он. Мно-ого лучше! Я имею ввиду имидж: значительнее, живее... Тако-о-ой пронзительный взгляд! Острый, холодный! Бр-р... Прямо, знаешь, за душу окружающих брал. Я это замечал, но тебе никогда не говорил, не хотел хвалить. Думал, еще возгордишься, занесешься...

– Слушай, ну что за чушь ты городишь! Занесешься... Это я-то! Да еще тогда-то!.. Куда бы мне было заноситься! – проговорил Не-Маркетинг раздраженно и уже немного даже грубо. – Да и чушь все это: никакого у меня не было такого вот особенного взгляда. Я был самым заурядным молодым человеком. Без всякого взгляда.

– Ну... Ну... Ну ты себя не ценишь. Скромник! А вот это не по-нашему. Скромничать нечего – дурная черта. Нахальства не люблю, но и скромности – тоже. В скромности нет живости... Нет, Коленька, ты был необыкновенным сыном! Необыкновенным! – неожиданно твердо и безапелляционно закончил Иван Бобылев.

– Был? – с иронией спросил Не-Маркетинг. – Значит, теперь уже – нет?

Бобылев немного растерялся. Но тут же сказал:

– Не знаю. Что ты теперь – не знаю. Ты призрак! Имею твердые предположения, но с уверенностью – не знаю. Это тема отдельного большого разговора. И не забывай – я же выручать тебя собрался. А значит – не всё так хорошо. Не всё с тобой так уж хорошо, если ты стал призраком и появляешься только в дождь, в дождь и порывистый ветер.

Шофер автобуса, до этого наблюдавший за Не-Маркетингом и его отцом с противоположного тротуара, тут неожиданно перешел дорогу и, приблизившись к ним, сказал:

– Ну чего, в магазинчик-то?.. Идете со мной, нет?

– Нет, нет, что вы!.. Я не пью!.. – мгновенно ответил Иван Бобылев. – Хотя, я думаю, это самое ужасное, когда не пьёшь. Когда пьешь, всё-таки, это гораздо легче. Когда пьешь, это, можно сказать, прекрасно!.. Пить – это здорово! Это здорово, когда можешь на всё махнуть рукой и пить!

– Да, точно! Я так и делаю!.. – радостно согласился шофер. – Но не всегда, иногда, в меру. Вы, господин Бобылев... Позвольте выразить вам мое огромнейшее восхищение вашей... вашей замечательной персоной! Если бы вы пили, то я бы считал огромной честью выпить с вами! А кстати, почему не пьете? Здоровье не позволяет?