И вот — дышу…

Его родство — не с поэтами, а с композиторами: Чайковский, Рахманинов, Дебюсси… Огромная, невероятно высокая вершина нашей национальной поэзии, — и мы стоим рядом с ней, и не догадываемся задрать вверх голову, и осмеливаемся что-то бормотать о каких-то бродских…

И все же, повторяю, Фет — это имя, которое продолжает оставаться на слуху — в той мере, в какой поэзия вообще остается сейчас на слуху. Но кто такой для нашего читателя Аполлон Майков? Пустое место, одна из миллиона строк в литературной энциклопедии. Не будем сравнивать его с Фетом — с ним вообще никого сравнивать нельзя. Майков — хорош сам по себе, вне сравнений. Он страстно любил русскую историю, но не так, как славянофилы: не русскую идею, а саму Россию — свой дом. Он всею душою православный человек, — но не так, как Достоевский, которому вера далась ценой собственной крови: в вере Майкова мало страдания, но очень много любви. Он верный подданный всем русским царям — от Ивана Грозного, которому написал ошеломившую современников похвалу («Да, царство ваше — труд, свершенный Иоанном, труд, выстраданный им в боренье неустанном!..»), до Александра II, узнав о покушении на которого, поэт рыдал, как ребенок. А писал Майков чрезвычайно просто: его и дети легко могут читать. Понимающие люди знают цену такой простоте: за ней стоит кристальная ясность мысли, уверенное владение языком и от Бога посланное вдохновение, настоящая поэтическая благодать.

Сейчас издавать Майкова — дело и необходимое, и благодарное: его стихотворные исторические повествования написаны добрым ясным языком, они наполнены русской мыслью, они наполнены глубокой и не истерической любовью к России, их в любом возрасте легко понять, легко полюбить.

Превосходный стихотворный образ русской истории найдёт читатель и в балладах Алексея Константиновича Толстого. А. К. Толстой — фигура в нашей поэзии очень непростая. Будет ли преувеличением назвать его отцом русского авангарда, первым драматургом театра абсурда? Козьма Прутков — образ в наше время даже популярный. С грехом пополам помнят читатели и драматическую трилогию Толстого: «Смерть Иоанна Грозного» — «Царь Феодор Иоаннович» — «Царь Борис». Среди православных встречаются люди, знающие о поэме «Иоанн Дамаскин» — вещи, написанной в полную силу толстовского таланта; вот стихи, которые нужны сейчас — хотя бы, как камертон для всех нынешних стихотворцев, пытающихся писать «на православную тему». Но исторические баллады Толстого — это вещь в своём жанре непревзойдённая.

Изумительное чувство Древней Киевской Руси; особый, не знающий равных в русской литературе, толстовский юмор; свой взгляд на историю (он считал, например, что подлинная Россия осталась в домонгольских временах, что Московское царство было не русским, а татарским, и люто ненавидел Грозного царя). А как чудесна его лирика!..

Николаю Алексеевичу Некрасову посмертно пришлось хуже, чем всем прочим перечисленным поэтам: его не только не замалчивали, его насаждали. В результате кто сейчас поверит, что Некрасов — хороший поэт? Не просто хороший — замечательный. Не просто замечательный — из самых лучших русских поэтов, в одной обойме с Пушкиным. А ведь сам Владимир Набоков, величайший сноб русской литературы, надменный и придирчивый, сказал о Некрасове: «В его стихах даже паузы звучат, как музыка!» Стих Некрасова — живой, полный уверенной силы, ясный — не знает себе равных. Что же до революционеров — от народников до марксистов, — то они не покупали Некрасова, и поэзия его не принадлежит им на правах частной собственности.

Возьмите самое хрестоматийное некрасовское произведение — «Железную дорогу», прочтите его спокойными трезвыми глазами, и скажите честно, чего в нем больше — революционности или русского патриотизма, бунтарской озлобленности или христианской любви?

…Прямо дороженька: насыпи узкие,

Столбики, рельсы, мосты,

А по бокам-то все косточки русские…

Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты?..

…Братья! Вы наши плоды пожинаете!

Нам же в земле истлевать суждено…

Всех ли нас, бедных, добром поминаете,

Тли забыли давно?..

…С Волхова, с матушки Волги, с Оки,

с разных концов государства великого —

это все братья твои — мужики!..

Да не робей за отчизну любезную…

Вынес достаточно русский народ,

Вынес и эту дорогу железную —

Вынесет всё, что Господь ни пошлет!..»

Не сегодня ли, не для нас ли это написано?

Сейчас начали вспоминать, что у Некрасова были православные стихи: то тут, то там цитируют великолепного «Власа» — историю воскресения погибшей души:

Говорят, ему видение

Все мерещилось в бреду:

Видел света преставление,

Видел грешников в аду…

…Влас увидел тьму кромешную

И последний дал обет…

Внял Господь и душу грешную

Воротил на вольный свет…

А я хочу снова вернуться к хрестоматийным, с детства знакомым стихам: «Крестьянские дети», «Соловьи», «Школьник», «Размышления у парадного подъезда»: какая в них бездна любви к России и к русским! Найдите мне хоть что-нибудь подобное у кого бы то ни было!

Не Андрея ли Белого вспомнить с его мазохистской истерикой: «Россия! Россия! Россия! Безумствуй, сжигая меня!..» Нет, вы перечитайте то, что учили в школе: «Есть женщины в русских селениях», из которой все помнят только «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт». Это гипербола, и над ней нынче принято посмеиваться, но вот — другие строчки:

Всегда у ней теплая хата,

хлеб выпечен, вкусен квасок,

здоровы и сыты ребята,