Но есть ещё одна вещь — главная, за которую непременно нужно поблагодарить этого человека.

Мы до сих пор не поняли, что именно утеряно нами. Историческая перспектива ещё не раскрылась полностью, мы ещё тычемся вслепую, повторяем заученные с телевизора фразы, и не видим, какой страшный переворот случился на земле с исчезновением советской империи. А произошла очень интересная вещь: в мире установилась политическая монополия. Монополия же, что в торговле, что в политике, страшна полной безнаказанностью монополиста. Теперь западному миру нет нужды доказывать, что его политическая и экономическая система — самая лучшая, нет нужды кидать подачки и собственному народу, и всем своим подопечным, вообще нет нужды считаться с чем-либо: и так никто никуда не денется. Если прежде западный мир изо всех сил старался доказать нам, что он и гуманнее, и прогрессивнее советского, то теперь зачем это делать? Зачем теперь играть в демократию, в общество равных возможностей, в высокую культуру, в гуманизм? Теперь вводи хоть рабовладение — куда они (то есть мы) сбегут (сбежим) с подводной лодки? Нет противовеса новому порядку, не с чем его сравнивать. И тем, кто оказался внизу, не на кого надеяться; а тем, кто вскарабкался наверх, некого бояться. Отныне не ждите, не придёт избавитель, отмститель, теперь руки развязаны у рукастых, твори, что хочешь! И творят… И это — только начало.

А потому спасибо Леониду Ильичу Брежневу, что он 18 лет удерживал равновесие на планете, за то, что все силы свои положил на удержание этого равновесия, и если где-то и недоделал, недодумал, недопонял, то главную свою задачу всё же выполнил с блеском: подарил миру ещё два десятилетия разумного противостояния, которое, в конечном счёте, шло на пользу как одной, так и другой стороне, — не давало обеим распускаться, наглеть, хамить.

И Царствие Небесное тебе, раб Божий Леонид: я верю, что Господь верно тебя рассудит и будет к тебе милостив, ибо груз твой был велик и нёс ты его достойно, а если кому-то при том отдавил мозоли, — ну что ж, сами виноваты, не надо было лезть под ноги работающим людям.

Есть своя справедливость в том, что из десятков и сотен героев, закрывших собственной грудью вражеский дзот, всенародную известность получил именно Саша Матросов, девятнадцатилетний паренёк без роду и племени.

В сущности, Матросов — это всё тот же Безымянный солдат. Мы знаем о Саше немногим больше, чем о том Защитнике Родины, что лежит у кремлёвской стены. Его биография едва читается в скупых строках документов, в редких и разноречивых рассказах очевидцев, в домыслах и гипотезах. В наше время эти домыслы множатся, как бациллы в пробирке: кому-то очень хочется затемнить историю, запутать, задурить людей. Забыть Матросова уже невозможно: его имя стало синонимом мужества, устойчивым речевым оборотом, символом предельного самопожертвования. А если нельзя утопить подвиг в забвенье, то его пытаются утопить в пустопорожней болтовне или попросту в грязи.

Почему-то из всех героев войны именно Матросов вызывает наибольшую злобу у русофобов: лишь самые зарвавшиеся решаются потревожить память молодогвардейцев, Зои Космодемьянской, Николая Гастелло — а на счёт Матросова не прохаживается только ленивый. Одна из причин — за тех есть кому заступиться: есть многочисленные очевидцы, есть родственники, однополчане, есть записи допросов, есть фотографии… А у Саши ничего такого не было, и некому встать за его честь. Он детдомовский, он родни не имел. Все очевидцы его подвига погибли на той же войне; иные пережили Сашу всего-то на несколько дней, как, например, старший лейтенант Пётр Волков, первым сообщивший о Матросове. Он на листке школьной тетради написал:«Начальнику политотдела 91-й бригады добровольцев-сибиряков… Нахожусь во втором батальоне. Наступаем… В бою за д.Чернушки комсомолец Матросов, 1924 года рождения, совершил героический поступок — закрыл амбразуру дзота своим телом, чем и обеспечил продвижение наших стрелков вперёд. Чернушки взяты. Подробности сообщу по возвращении». Вернуться ему не удалось.

Понятно, что если написать гадости, допустим, о лейтенанте медицинской службы Николае Никитовиче Кравцове, который своим телом закрыл амбразуру дота при освобождении Белграда, — так ведь придёт к тебе сын Кравцова или внук и проведёт воспитательную работу. Опасно… Это ж вам не Матросовы, чтобы за свой либерализм грудью на пулемёт ложиться…

Но отсутствие «группы поддержки» — это только одна из причин того, что на Матросова льются потоки грязи. Помнится, ещё в 70-е годы, ещё не успев даже «свалить» из СССР, Василий Аксёнов пытался продвинуть мыслишку, что-де броситься на амбразуру можно только «в состоянии аффекта», а следовательно, бессознательно, а следовательно, бессмысленно, а следовательно, что тут и говорить о подвиге…

Но как бы ни рознились показания очевидцев, а все сходятся на том, что Матросов вполне отдавал себе отчёт в том, что делает. Был приказ — уничтожить огневую точку. Он бросал гранаты, он стрелял — не вышло. Он ведь мог бы после этого и вернуться в окопы — вряд ли бы ему сильно попало за эту неудачу. Ну, послали бы другого, ну, обругал бы его командир по первое число… Но остался бы Саша жив.

А Саша предпочёл умереть, но заставить проклятый пулемёт замолчать хоть на несколько секунд. Потому что знал, что этих секунд товарищам хватит, чтобы добежать до дзота. Потому что понимал: если не захватить дзот, то пулемётчик выкосит всю роту и не остановится на том.

Его поступок — это подвиг в чистом виде, кристальный, незамутнённый. Самое точное и наглядное воплощение в жизнь слов «жизнь свою за други своя». Вот это-то и бесит определённый круг людей.

И что ещё для них нестерпимей, — такой подвиг повторили, по разным подсчётам, от 160 до 300 советских воинов. А, к примеру сказать, в вермахте таких людей не было вовсе! Ни одного! Про армии союзников и говорить смешно…

Вот и получается, что Матросов не просто герой, а типичное явление! Более того: типичное русское явление! Вот и доказывай потом…

Есть от чего этим людям схватиться за голову.

Вот и приходится Саше воевать после войны, после гибели, а на него целые батальоны писак ополчаются. Всем понятно: если убить Матросова вторично, то, так сказать, «коллективная совесть» нашего народа, и без того уже заметно приумолкшая, замолчит совсем. Матросова нет — чего теперь стыдиться?!

Да полно об этом… Всё-таки Саша был, и подвиг его был, и этот подвиг не единичный случай, не исключение из правил, а общая тенденция, корневое свойство русского народа — высочайшая, до святости, жертвенность.