Шрифт:
И если бы Ленька обернулся, то увидел бы, как отдернулась занавеска на одном из окошек быткомбината. Мастер Бекоев проводил его долгим взглядом немигающих острых глаз, в которых уже не было ласковости. Потом повесил на дверь табличку «Ушел на обед» и вышел из быткомбината.
Подняв воротник пальто, хотя было тепло, он прошел по коробу улицы Обручева, не доходя до стадиона, свернул направо, миновал промтоварный магазин и вышел на длинный мост через заливчик. Мимо него пылили машины, но вскоре Бекоев сошел с основной трассы на дорогу, ведущую к моргородку. То и дела ему приходилось прыгать — дорогу пересекали ручейки, струившиеся с сопки: пускала слезы вечная мерзлота. Справа у дороги плескалось море.
Мастер остановился у домика на окраине моргородка. Он пошарил по карманам, ища ключ.
— А я думал, ты дома, соседушка, — окликнул его старичок, гревшийся на скамеечке с другой стороны дома. — Слышу, шаги за стенкой.
— То, наверное, кот, — Бекоев ласково улыбнулся.
— Ну, если кот, то в сапогах, — прошамкал старик. — Уж больно тяжелы шаги-то.
Бекоев поскорее юркнул в дом. Он тщательно запер дверь на ключ. Створки старого платяного шкафа медленно раскрылись. Оттуда вылез Жмакин.
Олень с серебряными копытцами
— Сколько раз я говорил, — свирепо зашипел Бекоев, — чтобы ты не шатался по комнате в мое отсутствие! Старик уже заподозрил…
— Не могу же я цельный день сидеть, — прохрипел Жмакин, — не начальство! Уж и обутку снял, в носках шастаю.
— У тебя ступни как добрые копыта.
Они помолчали, пока мастер раздевался.
— Какие новости? — спросил Жмакин. — Скоро ты меня в контейнере на материк отправишь?
— Пока нет контейнерного груза, — Бекоев поставил чайник на электроплитку. — Слыхал, «Ванкарем» подойдет, будет брать отсюда пустые контейнеры из-под мебели. Вот тогда тебя и спровадим. Грузчик, знакомец, надежная душа, уж и контейнер тебе как следует оборудовал.
— Скорее бы! — вздохнул Жмакин, потирая шершавые ладони.
— Появились новости, — глаза Бекоева сверкнули. — Оказывается, крупно наследил ты с золотишком.
— Все шито-крыто! — Жмакин пытался подняться, но диван страшно заскрипел. — Никто и не подозревал… даже звеньевой верил мне, как родной тетке. А что сбежал я, так мало ли кто бегает от милиции? Может, когда-то нахулиганил?
— Нет, брат, пойман ты, можно сказать, за клешню. Кинокамерой тебя сняли, когда ты снимал золотую пенку.
— Знаю, — ухмыльнулся тот. — Только ничего не получилось у сопляка. Поостерегся я, как-никак принял меры.
— Какие? — на тонких губах Бекоева ужом заструилась улыбка. — Сунул камеру в джурму, чтобы пленка оплавилась?
У Жмакина отвисла небритая челюсть.
— А ты откель узнал?
— Неважно. Почему не открыл камеру, не засветил пленку?
— Откуда я знаю, с какого конца ее открывать? — огрызнулся тот. — Другое придумал, хитрое.
— Хитрое… — Бекоев неторопливо отхлебнул чай и со стуком поставил кружку на стол. — А дурной случай тебя обхитрил.
— Неужели вторая камера стояла?
— На такого дурака и одной хватит. Знаешь, на какой пленке тебя снимали? На специальной, тропической. Ее хоть огнем жги.
— Эх! — толстые пальцы старателя сжались. — Знай, бы…
— Ничего, — сказал Бекоев. — Кажется, я заберу у него пленочку. Дай только срок…
— Поторопись! — задышал старатель. — А то тебе такой срок дадут…
— Мне-то что торопиться, — Бекоев метнул на него острый взгляд. — Тебя дело касается.
— Одним концом тебя, другим — меня, — старатель подался к нему. — Я золотишко добывал, ты в бруски сплавлял, хоронил. Одной мы, брат, веревочкой схлестнуты…
— А ты меня веревками не вяжи, — нахмурился мастер. — Не люблю таких намеков!
Лицо его перекосилось, стало страшным.
— Да я без намеков, — Жмакин понял, что пересолил, и стал отрабатывать назад, — я так просто…
Бекоев перегнулся через стол. Его пронизывающие глаза приблизились к самому лицу старателя.
— Не я у тебя в руках, а ты у меня. Понял?
Лицо Жмакина посерело. Мастер понял, что желанный момент, которого он ждал давно, наступил. Он с нажимом, с расстановкой произнес:
— Где зарыт самородок?
— Какой самородок? — прохрипел старатель.
— Знаешь какой. Тот самый. Ведь за ним сюда вернулся. Из-за той мелочи, что нахапал из колоды, не стал бы так рисковать… — он многозначительно помолчал. — В общем, давай начистоту!
Он так хлопнул ладонью по столу, что Жмакин вздрогнул.
— Без меня тебе отсюда не выбраться. Это понятно? А задаром ни я, ни знакомец мой не будем рисковать. Самородок пополам — и все дела. Тебе половины до конца жизни хватит.