И стала тоже повелевать она сердцем моим, и умудрила его.

Возможно, метод Мироздания-Б-га – это метод проб и ошибок… Мы так же виноваты в наших поступках, как заяц из старого анекдота «Ия, и не я» (или «Кто разбил окно в туалете?»). Заяц, которым волк разбил окно лесного туалета.

Сидел кормил Мишунтика. Вдруг раздалось страшное шебуршание и сопение. Пока я соображал, что бы это могло быть, приползла на четвереньках Анюха и радостно стала глядеть на нас. Мишутка тоже смотрел на неё своимиудивлёнными маслинами. Было хорошо.

На улице Мишулька нервничал. Все мышцы его задеревенели. Люди смотрели на нас. Мне стало стыдно, и я насильно согнул ему ножку…

Опять этот жуткий монстр! Кажется, я начинаю догадываться, кто он…

Но тогда Мишутка вдруг успокоился.

Перешёл на другой завод: родич предыдущего.

Тесть умер в тюрьме. Он был сердечник. Жена поехала за телом. Я остался с детьми.

Мама плохо себя чувствует. Вода в лёгких. Вчера, когда уходил домой, она, изнемогая в кресле, исподлобья, с помутившимся от боли взглядом, выдохнула мне:

– Убейте меня!..

…Мама умерла… Мамаумерла!..

Плачу сам и опять вижу, как плачет папа. Второй раз… Второй ли?.. Последний ли?..

Случайность или что-то большее? Поменяли две двухкомнатные квартиры на первом и девятом этажах на однокомнатную на третьем этаже (для папы) и трёхкомнатную на втором (для нас). Да ещё в одном доме. Если случайность, то очень маловероятная.

Мишуткино состояние не улучшается. Я теряю надежду.

Душа болит и подавлена.

Конечно, виноват я. Увидев большой автобус, папа слишком резко повернул вправо руль. На дерево. Ая, взявшийся подстраховывать ещё неуверенно ездившего папу, вместо того, чтобы потянуть ручник, начал выворачивать руль влево, из папиных, судорожно вцепившихся в него, рук. Не успел вывернуть. Прямо в дерево и въехали…

И монстр тут как тут: вместо того, чтобы ругать себя, я начал ругать папу. На папу жалко было смотреть…

О монстр мой – враг мой!

Я, папа и сестра сидели рядом с Мишуткой. Женя в разговоре сказала:

– Ты думаешь, что тебе хуже всех.

Я вспылил, и мы поругались. Краем глаза я видел, как папа изменился в лице. Он не ожидал этого. Мы с сестрой никогда до сих пор не ругались. Ему было больно.

…Прошло время, и только теперь я в состоянии рассказатьэто…

Мишушка не дышал… Я дотронулся до него, и он задышал…

Срочно поехал за кислородной подушкой…

Когда я вернулся… моего мальчика уже не было… Его тельце стало совершенно холодным…

1 апреля 1982 года Мишутка умер…

Не понарошку – всерьёз…

На часах было 16:00.

Опять мы сидели вдвоём и плакали: я и папа…

Когда я нёс Малыша в гробик, окружающее было почти неощутимым, и только руки мои пронзительно чувствовали не живую теплоту моего сыночка, а холод маленькой легкой досочки…

И разбил он сердце моё, и умудрил его.