Ни РСХА, ни абвер не смогли перекрыть каналы утечки информации ни тем более, добраться до ее источников. Хотя сам факт такой утечки установили. Все, чего сумел добиться Шелленберг, это ареста в мае 1944 года Ресслера и людей «Доры». Впрочем, через полгода всех их освободили, поскольку они своей деятельностью не наносили никакого ущерба Швейцарской Конфедерации. Существует довольно обоснованная версия, что этим арестом швейцарская контрразведка просто спасала Ресслера и других разведчиков от возможного покушения на их жизнь убийцами, подосланными РСХА.

Рудольф Ресслер скончался в 1958 году и унес с собой в могилу тайну своих информаторов. До сих пор с достоверностью их имена не установлены, хотя догадок было высказано в разных странах, в том числе в Германии, немало…

Во многих западных книгах о противоборстве спецслужб воюющих сторон описывается как значительное достижение германской разведки деятельность агента «Макса», якобы офицера в штабе генерала, а затем маршала Константина Рокоссовского.

Советская разведка знала о «Максе» все с самого начала, более того, она его и придумала! В Москве, на Лубянке, «Макс» именовался специальным агентом «Гейне». Автором операции был выдающийся советский разведчик, начальник 4-го (диверсионно-разведывательного) управления НКВД-НКГБ СССР, комиссар госбезопасности третьего ранга (впоследствии генерал-лейтенант) Павел Судоплатов.

Эта крупномасштабная операция длилась более трех лет, до самого конца войны и на разных этапах меняла кодовые наименования: «Монастырь», «Курьеры», наконец «Березино». Смысл операции – доведение до немцев целенаправленной информации о якобы существующей в столице с довоенных времен антисоветской подпольной организации церковно-монархическои окраски «Престол».

Как это часто бывает в разведке (так было и с легендарным «Трестом»), в основе замысла лежал подлинный мелкий факт.

…Контрразведка установила: некий Борис Садовский, человек пожилой, выходец из знатного дворянского рода, мечтает создать подпольную антисоветскую организацию. Садовского не трогали: он был инвалидом и дальше крыльца своего дома, находившегося на территории Новодевичьего монастыря, не выходил. (Отсюда и наименование операции на ее первом этапе – «Монастырь».)

Вскоре после начала Великой Отечественной войны Садовский написал стихотворение, в котором обращался к гитлеровцам как к «братьям-освободителям» с призывом восстановить на территория СССР «самодержавие русского царя». Более того, Садовский, в сущности, беспомощный, выживший из ума старик, пытался даже, разумеется, совершенно безуспешно, послать за линию фронта своего единомышленника для установления с немцами связи. Человека, способного на такой поступок, в окружении Садовского, конечно, не было. И на Лубянке решили ему в этом помочь. К Садовскому был подведен опытный секретный агент НКВД Александр Демьянов, псевдоним – «Гейне». Демьянов был выходцем из дворянского казачьего рода, отец имел чин есаула (соответствовал званию майора в Красной Армии), мать – настоящая княжна.

В феврале 1942 года «Гейне» в районе Гжатска был переброшен за линию фронта. В соответствии с легендой он рассказал немцам, что является представителем антисоветской церковно-монархической организации «Престол». Абверовцы подвергли Демьянова интенсивным допросам, расставляя в их ходе хитроумные ловушки, пытались запугать, имитируя расстрел.

Демьянов все выдержал и сумел войти в доверие к немцам.

В абвере Демьянова обучили радио– и шифровальному делу, присвоили оперативный псевдоним «Макс» и выбросили с парашютом в районе города Рыбинска на Волге с заданием вести активную разведку в Москве, собирать, в первую очередь, сведения о передвижении войск, работе военных предприятий.

По прибытии в столицу «Гейне» сделал обстоятельный доклад на Лубянке, а как «Макс» рассказал об успешном установлении контакта с немцами своему «руководителю» по подполью Садовскому. Это было необходимо – немцы вполне могли для проверки и контроля прислать к старику курьера, не поставив об этом в известность «Макса».

Демьянова устроили на службу в качестве офицера связи в Генеральный штаб РККА. От имени «Макса» к немцам потекла дезинформация серьезного значения. В августе 1942 года «Макс» передал, что его самодельный радиопередатчик приходит в негодность, требуется замена на хороший, заводского изготовления. Спустя некоторое время на подставную квартиру «Макса» в Москве явились два немецких агента «Шалов» и «Станков». Они доставили рацию и 10 тысяч рублей.

Немецким агентам дали погулять по столице десять дней – чтобы проверить, нет ли у них явок кроме «Макса». По истечении этого срока их арестовали. «Макс» сообщал в разведцентр абвера, что агенты прибыли благополучно, но рации при приземлении повредили.

В октябре в Москве появились два новых курьера – «Зюбин» и «Алаев». Они доставили новую рацию и 20 тысяч рублей. Их также арестовали. «Зюбина» удалось привлечь к радиоигре.

Теперь «информация» потекла к немцам по двум каналам: одна от имени «Макса» и «Престола», другая от самостоятельной группы, которую якобы создали в Москве «Зюбин» и «Алаев».

С этой поры радиоигра вступила в новую стадию, озаглавленную «Операция «Курьеры». В ее ходе были приняты на подставные квартиры и обезврежены 23 немецких агента-курьера, при которых имелось несколько радиостанций, свыше двух миллионов рублей, комплекты документов и оружие.

Немцы были весьма обрадованы, когда «Макс» сообщил, что «Престолу» удалось привлечь к сотрудничеству ответственного работника Наркомата путей сообщения.

Это позволило передавать важную «информацию» о передвижении частей и военной техники Красной Армии на всей территории Советского Союза.