Из приведенных записей следует, что в 1870 г.: 1) Толстым усиленно изучалась эпоха Петра (в особенности труды Устрялова и Соловьева, извлечения из которого, различным образом систематизированные, составляют целую пачку бумаг, сохранившихся в архиве); 2) Толстой сосредоточенно размышлял над общими историческими предпосылками эпохи и выяснял задачи своей предполагаемой «поэмы в прозе», как называла С. А. Толстая этот труд. Эти исторические размышления Толстого, перенесенные на другую эпоху, представляют собою продолжение рассуждений из области философии истории, которыми замыкается последний том «Войны и мира». Мысль о невозможности научно «описать жизнь не только человечества, но одного народа» («Война и мир» т. IV, настоящее издание — т. 12, стр. 296) явилась отправным пунктом для приведенной выше записи под 5 июня 1870 г. 3) Кроме этих подготовительных занятий Толстым за 1870 г. был написан ряд приступов из эпохи 1689 г.1207

За 1871 г. мы не имеем свидетельств о продолжении работ над историческим романом. В это время Толстой был отвлечен изучением греческого языка и началом работ над «Азбукой».

Имеется лишь следующая запись С. А. Толстой под 27 марта 1871 г.: «Мечтает написать из древней русской жизни».

За 1872 г. и начало 1873 г. сохранились разнообразные сведения о занятиях Толстого над романом времен Петра, которые за данный промежуток времени развивались с наибольшей интенсивностью. У самого Толстого в его Записной книжке под 18 (16) января1208 мы находим следующую запись: «Гости угостили войска под Кожуховым. Лефорт. Posselt, II т. 213 и далее: стреляли и ранили». Эта запись позволяет приурочить к январю и следующим месяцам 1872 г. составление начал, относящихся ко времени Кожуховского похода (потешная война 1694 г.). Стр. 213 Поссельта начинается со слов: Der 4 October war der St. Franciscus-Tag, Lefort’s Namensfest. Der Zaar und die Officiere der verschiedenen Truppenk"orper waren bei ihm zum Mittagsessen versammelt. Срв. вариант № 14: В Кожухове, слышно было, гулял любимец царский Лефорт, Франц Иванович, и угощал на именинах царя и всех придворных. Срв. также вариант № 11. Эта группа «Кожуховского похода» состоит из восьми начал (№№ 10—16).

20 февраля Толстой писал А. А. Фету: «Я кончил свои Азбуки, печатаю и принимаюсь за задушевное сочинение, которое не только в письме, но и на словах едва ли расскажу, несмотря на то, что вы тот, кому можно рассказать».1209

16 марта Толстой в досаде, что печатание Азбуки идет черепашьими шагами, жалуется Фету, что «Азбука моя не дает мне покоя для другого занятия».

О том, с каким интересом Толстой приступал к роману времен Петра, свидетельствует его письмо к гр. А. А. Толстой от марта того же года: «Теперь я начинаю новый, большой труд... Я теперь вообще чувствую себя отдохнувшим от прежнего труда и освободившимся совсем от влияния на себя своего сочинения [В. и м.?] и главное освобожденным от гордости, от похвал. Я берусь за работу с радостью, робостью и сомнениями, как и в первый раз».1210 Для своего романа помимо чтения исторических книг Толстой начинает привлекать новые материалы. В письме от 5 июня той же гр. А. А. Толстой Лев Николаевич пишет: «Надеюсь, что Илье Андреевичу лучше... Очень благодарен зa его приписку. Сведения эти для меня очень важны, но хотелось бы знать их источник. Еще не знает ли он или вы чего-нибудь о наших предках Толстых, чего я не знаю. Мне помнится, граф Илья Андреевич собирал сведения. Если есть что написанное, не пришлет ли он мне. Самый темный для меня эпизод из жизни наших предков, это изгнание в Соловецком, где и умерли Петр и Иван. Кто жена Ивана (Прасковья Ивановна, рожд. Троекурова)? Когда и куда они вернулись? — Если бог даст, я нынешнее лето хочу съездить в Соловки. Там надеюсь узнать что-нибудь. Трогательно и важно то, что Иван не захотел вернуться, когда ему было возвращено это право. Вы говорите: время Петра не интересно, жестоко. Какое бы оно ни было, в нем начало всего. Распутывая моток, я невольно дошел до Петрова времени, — в нем конец».1211 В соответствии с запросом к гр. А. А. Толстой мы находим следующие записи в черновых бумагах Толстого: «Что известно о Иване Андреиче Толстом. Можно ли его героем? и его племянника?» И далее: «Петр Толстой. Сослан в Соловец с сыном, там умер». Но как не состоялось поездки Толстого в Соловки, так мы не обнаруживаем никаких набросков об Иване Толстом. Лев Николаевич, очевидно, пришел к отрицательному выводу относительно возможности изобразить этого своего предка героем романа, но продолжал им интересоваться, о чем свидетельствуют такие поздние записи, как рукопись о Корнее Захаркине (№ XXVI), о которой речь впереди. А именно: в конце текста этой рукописи, поперек листа рукою Толстого написано: Въ 1720 гр. П[етръ] А[ндреевичъ] 75 лтъ. Гр. Ив[анъ] П[етровичъ] 35 л. Его жена, Праск. Ив. Троек[урова] 30 лтъ. Ея отецъ Ив. Ив. Троек[уровъ]. Его мать Настасья . Троек. 70 лтъ.

Об упорном интересе Льва Николаевича к лицам своей родословной первой половины XVIII века свидетельствует кроме приведенного целый ряд документов, хранящихся ныне в ГТМ (по книге поступлений № 4523). Сюда относятся: поколенная роспись роду Толстых 1755 г. и сведения о Петре Андреевиче и сыне его, Иване Петровиче Толстых (на 10 лл.), выписки о Петре Андреевиче, касающиеся его имущественных дел (3 лл.) и справки в письме архивиста Николева от 23 марта 1879 г. со сведениями о Петре Андреевиче, о роде жены его, Соломониды Тимофеевны Дубровской, а также о П. П. Толстом. Но материалы о Толстых начала XVIII века не получили отражения в писаниях Толстого 1879 г., также мы не имеем ни одного наброска романа, где бы фигурировали Толстые, среди тех рукописей, которые можно отнести к 1872 г.

В работах Толстого этого года над историческими темами наступает перерыв. Толстой уезжает на хутор в Самарскую губернию, работает над арифметикой и занят печатанием «Азбуки». На осень 1872 г. падает значительное количество свидетельств о работе Толстого над романом времен Петра.

В письме к А. А. Фету от начала сентября 1872 г. Толстой пишет: «Пришла дурная погода и дух работы и тишины приближается и я ему радуюсь». Около 30 сентября Толстой писал Н. Н. Страхову: «Все эти последние дни насилу удерживал потребность начать свою настоящую работу. Теперь, благодаря вам, я могу начать и забыть про Азбуку».1212 (Страхов помогал Толстому при печатании Азбуки); В письме к А. А. Толстой, относящемся к октябрю 1872 г., Лев Николаевич сообщает: «... В последнее время, кончив свою Азбуку, я начал писать ту большую (я не люблю называть романом), о которой. я давно мечтаю».1213 В начале ноября в письме А. А. Фету Толстой пишет: «Я прилаживаюсь всё писать, но не могу сказать, чтобы начал».1214 В неопубликованном письме С. А. Толстой к Т. А. Кузминской от 28 октября 1872 г. мы читаем.: «Около 1-го ноября выйдет наша Азбука. Левочка уже начал новый роман, и очень весел и радуется будущему своему труду» (ГТМ). В письме Софьи Андреевны к Ст. Андр. Берсу от 19 ноября мы находим следующую картину занятий Толстого: «Левочка сидит, обложенный кучею книг, портретов, картин и нахмуренный читает, делает отметки, записывает. По вечерам, когда дети ложатся спать, рассказывает мн свои планы и то, что он хочет писать; иногда разочаровывается, приходит в грустное отчаяние и думает, что ничего не выйдет, иногда совсем близок к тому, чтобы работать с большим увлечением; но до сих пор еще нельзя сказать, чтобы он писал, а только готовится. Выбрал он время Петра Великого».1215 Под 27 ноября в Записной книжке Толстого перечислены книги, освещающие эпоху Петра: «Голиков, Гордон, Устрялов, Пекарский, Посошков и Бантыш-Каменский». 30 ноября С. А. Толстая пишет своей сестре Т. А. Кузминской: «Теперь Левочка очень усердно работает над историей Петра Великого. Собирает материал, читает, пишет, ужасно трудится и хочет писать роман из этой эпохи. Мы ведем более, чем когда-либо уединенную и трудовую жизнь». Подлинник хранится в ГТМ. Не довольствуясь имеющимися материалами, Толстой 6 декабря запрашивает П. Д. Голохвастова о следующих книгах: «1) Posselt. 2) Жизнь Лефорта и анекдоты Штелина. 3) Гордона дневник. 4) Забелин. Домашний быт русск. царей и 5) Забелин. Опыт изуч. русской древности. 6) Болотова. 7) Записки Щербатова., 8) Котошихин. 9) Олеариус. 10) Вебер. 11) Кабинет. П. В. 12) Записки Базевича. 13) Путешествие по России англичанина. Вот сколько мне нужно и у меня нет книг. Я и боюсь злоупотреблять вашей любезностью, да и очень мне хочется иметь эти книги. Те, которые я подчеркнул, мне особенно нужны.1216 В письме Толстого H. Н. Страхову от 17 декабря мы читаем: «До сих пор не работаю. Обложился книгами о Петре I и его времени, читаю, отмечаю, порываюсь писать и не могу. Но что за эпоха для художника. На что ни взглянешь, — всё задача, загадка, разгадка которой только и возможна поэзией. Весь узел русской жизни сидит тут. Мне даже кажется, что ничего не выйдет из моих приготовлений. Слишком уж долго я примериваюсь и слишком волнуюсь. Я не огорчусь, если ничего не выйдет».1217 Через день С. А. Толстая пишет брату: «Левочка всё читает из времен Петра Великого исторические книги. Записывает разные характеры, черты, быт народа и бояр, деятельность Петра и проч. Сам он не знает, что будет из его работы, но мне кажется, что он напишет опять подобную «Войне и миру» поэму в прозе, но из времен Петра Великого».1218 Эти записи Толстого, на которые указывает С. А. Толстая, сохранились, и соответствующие материалы печатаются в настоящем томе.1219

Благодаря П. Д. Голохвастова за присланные им по запросу книги, Толстой пишет 12 января 1873 г.: «Мучаюсь, волнуюсь, ужасаюсь перед представляющимся, отчаиваюсь, обнадеживаюсь и склоняюсь к тому убеждению, что ничего, кроме муки, не выйдет».1220 В тот же день, 12 января, Толстой обращается за сведениями к своему знакомому В. К. Истомину, жившему в то время в Новочеркасске: «У меня к вам просьба. Вы живете недалеко от Азова. Может быть и сами бываете, а может быть знакомые ваши. Мне нужно вид — картину того места, где стояли войска и были военные действия при Петре. Мне нужно знать, какие берега Дона, Мертвого Донца, Кутерьмы там, где высоко, где низко. Есть ли горы, курганы. Есть ли кусты — чилига или что-нибудь подобное — какие травы? Есть ли ковыль? Какая дичь? Да и вообще течение Дона от Хопра, какой общий характер имеет, какие берега? Может быть есть книги об этом специальные, то назовите». И в приписке: «Да нет ли чего-нибудь мне неизвестного, местного об Азовских походах Петра». Хотя на письме помета адресата о получении письма 17 января 1872 года, считаем год проставленным ошибочно, что часто случается в начале нового года.1221 16 января 1873 г. С. А. Толстая занесла в свою записную книжку: «Занят он теперь чтением материалов из истории времен Петра Великого. Его вдруг охватило какой-то бессознательной потребностью избрать себе умственную деятельность именно из этого времени. Как это подкралось — было даже незаметно. Он записывает в разные записные книжечки всё, что может быть нужно для верного описания нравов, привычек, платья, жилья и всего, что касается обыденной жизни особенно народа и жителей вне двора и царя. А в других местах записывает всё, что приходит в голову касательно типов, движения, поэтических картин и проч. Эта работа мозаичная. Он вникает до таких подробностей, что вчера вернулся с охоты особенно рано и допытывался по разным материалам, не ошибка ли, что написано, будто высокие воротники носились при коротких кафтанах. Л. предполагает, что они носились при длинных верхних платьях, особенно у простонародья. Вечером мы читали вслух записки [в тексте пробел]1222 о свадьбах и обычаях русских времен Алексея Михайловича. Левочка очень ценит и хвалит историю Устрялова, как труд вполне добросовестный».1223 Такого рода интерес к старинной одежде и обмундированию побудил Толстого обратиться с запросом о военной форме к А. А. Берсу. В недатированном ответе Берса читаем: «Посылаю тебе картинки, по которым можешь судить об мундирах того времени. Это картины пикинера, он с пикою, были же мушкатеры, они с ружьями, и у них перевязь от тесака через плечо; как видишь, брились, кто их брил, не узнал пока. Сапоги существовали и надевались взамен башмаков прямо на чулки, которые и торчали поверх голенищ сапог. Форма, как кажется, оставалась без перемены во всё время, как ты ее видишь на первом солдате преображенце, так она и [в] 1700-м г. такая же. Были плащи, я таковой видел в нашем музеуме; он короткий по колен, весь зеленый без всяких цветных петлиц и отметин и пуговиц, у горла широкий отложной ворот зеленый, такой же капюшон, но очень короткий и затем плащ без рукавов. Одно не мог пока узнать, принадлежал ли он всем солдатам или исключительно офицерам, всё это напишет тебе Петя [Берс], узнавши наверно и подробно у генерала Штейнгеля, директора военной хроники». (Хранится в АТБ.)

Толстой не удовольствовался книгами, присланными Голохвастовым по первому его запросу. 24 января 1873 г. он просит П. Д. Голохвастова о дополнительной присылке новых, нужных ему изданий: «Не успел отказаться от вашего предложения, как мне уже понадобились 3 книги. Справился с вашим предпоследним письмом — две из них там есть: Корба и Есипова «Раскольничьи дела». Если я вам не надоел, пришлите их, пожалуйста. Третья книга это — Кирилова «Статистика», о которой упоминает Устрялов. Если она есть в продаже, то, когда будете у Соловьева, возьмите у него на мой счет и пришлите мне, пожалуйста. Я уже дошел в своем изучении времени до той степени, что начинаешь вертеться в заколдованном кругу. С разных сторон повторяют одно и то же и знаешь откуда. Неужели только? С другой стороны я дошел до того периода, когда, начитавшись описаний того времени, всегда ложных, с пошлой европейской, героичной точки зрения, испытываешь одно биение на эту фальшь, и желая разорвать этот волшебный круг фальши, теряешь спокойствие и внимательность, которые так нужны.1224

От собирания материала Толстой переходит к новым наброскам, и работа идет по двум направлениям. 31 января С. А. Толстая отмечает в своем дневнике: «Чтение материалов продолжается. Типы один перед другим возникают перед ним. Написано около 10 начал, и он все недоволен. Вчера говорил: «Машина вся готова, теперь ее привести в действие».1225

Сведения об усиленных исторических занятиях Толстого проникли в печать того времени. В газете «Биржа» от 20 февраля 1873 г. читаем: «нам сообщают из достоверных источников, что граф Л. Н. Толстой, автор романа «Война и мир», занят в настоящее время собиранием исторических материалов для нового романа с широко-задуманным планом, из времен императора Петра Великого. Героем романа будет державный преобразователь России. До настоящего времени более двух третей материала уже собраны, а равно и написаны первые главы романа». Эта информация была перепечатана «Петербургскими ведомостями» в № 51 от 21 февраля того же года.