Кара закатила глаза, продолжая смотреть в свою тетрадь.

— Ты наверняка была бы счастлива писать проект по истории, физике или биографии Марии-Антуанетты, или…

— О, ты знаешь, кто такая Мария-Антуанетта?

— Заткнись.

— Исследовать что-то, что уже было? Это полная фигня. Никакого стимула, неинтересно.

— О Боже, ты такая зануда, — Кара выудила из своей сумочки блеск и намазала губы. — Я не знаю, почему я тусуюсь с тобой время от времени.

Я тоже. Но, если бы у Лэйни не было Кары, ей бы пришлось сидеть в библиотеке в одиночестве, ожидая, пока ее глухой брат закончит баскетбольную тренировку, для подготовки к игре, к которой тренер его снова не допустит.

Боже, это звучит так трогательно.

— Лэйни, — прошипела Кара. Ее ногти сегодня были цвета фуксии, она вцепилась ими в кисть Лэйни.

Лэйни вскинула голову.

— Что?

Кара таращилась на вход в библиотеку. Один из близнецов Меррик только что вошел в двери и направился к стойкам.

Лэйни выдохнула. Она надеялась, что это был Ник.

Но она сидела рядом с Габриэлем в классе. И четыре часа назад она уже видела эту бледно-голубую футболку на пуговицах, обтягивающую его грудь и плечи.

— Отлично, — пробормотала она.

— Он такой знойный, с ума сойти, — прошептала Кара. Она нанесла еще больше блеска на губы, и это стало выглядеть весьма комично. — Как я выгляжу?

— Даже не старайся. Он придурок.

— Может быть, для тебя.

Они видели, как он исчез за стойками с противоположной стороны библиотеки.

— Ты не знаешь, это который из них?

— Габриэль. Я сижу рядом с ним на тригонометрии.

— Все ерунда. Тебе так повезло. Если бы только у меня было получше с математикой.

— Не переживай. Ты с ним как раз примерно одного уровня.

Лэйни надеялась, что он не заметит ее.

Ну да, надеялась. Бабочки в ее животе порхали, и вот они-то как раз и были заинтересованы в том, чтобы он заметил.

Что за дурдом. Он даже не посмотрел на нее в классе.

Она понятия не имела, как так получилось, что один человек вызывает столь противоречивые чувства, то ей хотелось послать его к черту или ударить посильнее, то упасть и раствориться в его объятиях.

— Ты покраснела.

Гм. Да?

— Здесь жарковато.

— О Боже. — Кара фыркнула. — Ты втюрилась в него.

Лэйни снова наклонилась к своим записям.

— Пожалуйста.

Кара начала напевать.

—Лэйни и Габриэль сидели на дереве. Ц-Е-Л-О-В-А-…

—Лэйни?

Боже, это не должно было случиться. Ее лицо запылало, Кара пела эту идиотскую песенку, и Габриэль Меррик появился из-за угла.

Кара продолжала хихикать. Да, это было так весело.

Лэйни не могла смотреть на него. Ей казалось, что она может взорваться. Она сложила альбомы на столе, затем убрала свои тетради в рюкзак.

Габриэль кашлянул. Судя по звуку, он подошел ближе.

— Могу я поговорить с тобой?

Это заставило Кару захихикать еще сильнее.

— Оу. Может, мне оставить вас двоих наедине?

— Это будет чудесно, — сказал он рассеянно. — Спасибо.

Хихиканье прекратилось, как будто кто-то щелкнул выключателем.

— Серьезно? — спросила Кара.

Теперь Лэйни посмотрела наверх. Кара растерянно таращилась на Габриэля, как это могло быть, что он хотел разговаривать с Лэйни, когда она, Кара, была такой доступной, и грудь навыкате, да и все остальное.

— Не беспокойся, — сказала Лэйни.

Габриэль положил руку на ее рюкзак, чтобы она не смогла подхватить его и закинуть на плечо. Он вдруг оказался рядом, в ее пространстве, достаточно близко, чтобы прикоснуться.

— Ты даже не дашь мне шанса извиниться?

— Как будто ты хочешь извиниться. — Она выдернула свой рюкзак из-под его руки и пошла. Она даже не побеспокоилась о том, чтобы застегнуть молнию полностью.

— Извиниться за что? — прокричала Кара.

Габриэль шел прямо за ней.

— Конечно, я хочу. Что, черт возьми, ты пытаешься сказать?

—Тсс. Тише. — Миссис Берд, библиотекарь, высунула голову из-за полки.

— Извините, — прошептала Лэйни, направившись к выходу.

Габриэль проследовал за ней.

— Ты даже не хочешь меня выслушать?

— Нет. — Если она остановится и повернется, он увидит, как пылают ее щеки. Слышал ли он ерунду, что напевала Кара?

— Но почему нет? — В его голосе слышалось недоумение.

— Потому что ты — тот тип парней, которые извиняются потому, что так надо, а не потому, что они действительно понимают, что поступили дерьмово.