Шрифт:
33Зачеркнуто: и нравствен
34Зачеркнуто: надясь указать живя с ва[ми], уходя въ умственную работу и стараясь
35Зачеркнуто: самъ
36Зачеркнуто: праздн
37Зачеркнуто: Ведя этихъ выросшихъ большихъ, живущихъ одной животной
38Зачеркнуто: Ты разъ признала, съ чмъ
39Зачеркнуто: начинаю
40Зачеркнуто: Да вдь вы и пробо
41 На этом прерывается письмо. На другом листке набросан текст, непосредственно не примыкающий к предшествующему.
* 347.
1885 г. Декабря 19. Никольское (Обольяново).
О своихъ планахъ ничего не пишу, п[отому] ч[то] еще не побылъ одинъ и не обдумался. Завтра обдумаюсь и ршу.
Таня все написала такъ хорошо,1 что приписывать нечего. Я чувствую себя хорошо и цлую всхъ васъ.
Текст Толстого является припиской на полях к письму T. Л. Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Публикуется впервые. Датируется на основании почтового штемпеля: «Почтовый вагон. 20 декабря. 1885» и слов письма T. Л. Толстой: «Теперь восемь часов вечера».
1 Т. Л. Толстая так описала в письме к С. А. Толстой поездку с Толстым к Олсуфьевым в Никольское (Обольяново), Дмитровского уезда, Московской губернии: «расскажу про наше путешествие; — отъехавши верст 40, мы кормили себя и лошадь на постоялом дворе и в 2 опять продолжали путь. Оставалось верст 20. Но в четвертом часу начало слегка мести и за 7 верст от Никольского мы взяли малого, который оказался совершенно бесполезным, потому что Султан, который уже бывал здесь, помнил дорогу и ни на одном повороте не ошибся. Встретила нас Лиза [Олсуфьева] — сначала не узнала нас, но потом ужасно удивилась и повидимому обрадовалась, потом мальчики прилетели, — за графиней послали, она была в больнице. Графа нет; он уже два дня, как уехал в Петербург. Накормили нас чудным людским постным обедом, — сами же они обедали в два часа. Здесь очень красиво, и приятно деревней пахнет» (ГТМ).
348.
1885 г. Декабря 21 или 22. Обольяново.
Два дня не писалъ теб, милый другъ, отъ того что Таня писала и отъ того, что самъ не пришелъ еще въ нормальное состояніе.
Нынче получили отъ тебя письмо1 съ копіей Побдоносцева,2 к[оторое] всхъ заинтересовало и оскорбило. Меня же оно нисколько не заняло, а заняло твое письмо, — то настроеніе озабоченности, торопливости, въ к[оторыхъ] ты продолжаешь находиться и въ к[оторыхъ] теб очень тяжело.3 — Моя рукопись, я думаю, ничего не задержитъ, п[отому] ч[то] теперь до Рождества никакъ не станутъ работать въ типографіиг а къ 3-му дню праздника, я доставлю рукопись съ Таней или самъ привезу. — Ахъ душа моя, какъ жалко, что ты такъ себя мучаешь, или дла, к[оторыя] ты затяла, мучаютъ тебя. Утшаюсь тмъ, что физическія причины помогутъ твоему успокоенію, и радуюсь тому, что я теперь пришелъ въ такое нормальное положеніе, что не буду тревожить и мучать тебя, какъ мучалъ все это послднее время.
По сихъ поръ написалъ, когда пріхали Леля съ Врочкой. И сейчасъ прочелъ твое письмо.4 И сейчасъ въ сердц зажало, и чувствую тоже отчаяніе и тоску, кот[орыя] чувствовалъ въ Москв и кот[орыя] совершенно прошли здсь. Опять тоже: задача не по силамъ: онъ никогда не помогаетъ, я все длаю, жизнь не ждетъ. Все слова мн знакомыя и главное неимющія никакого отношенія къ тому, о чемъ я пишу и говорю. Я говорилъ и говорю одно, что нужно разобраться и ршить, что хорошо, что дурно, и въ какую сторону идти; а если не разбираться, то не удивляться, что будешь страдать сама и другіе будутъ страдать.
О необходимости же что-то сейчасъ длать говорить нельзя, п[отому] ч[то] необходимаго для людей, у к[оторыхъ] есть деньги на квартиру и пищу, ничего нтъ, кром того, чтобы обдуматься и жить такъ, какъ лучше. Но впрочемъ ради Бога, никогда больше не будемъ говорить про это. Я не буду. Надюсь окрпнуть нервами и молчать. — То, что все, что я испытывалъ въ Москв, происходило не отъ физич[ескихъ] причинъ, то, что я посл 3-хъ дней точно такой же жизни, какъ въ Москв, — безъ мяса, съ работой физически тяжелой, — я здсь колю и пилю дрова, — я чувствую себя совсмъ бодрымъ и сплю прекрасно. — Но что длать. Мн по крайней мр ничего нельзя измнить, ты сама знаешь. Одно можно выработать спокойствіе и доброту, к[оторой] у меня мало, что я и постараюсь сдлать. Прощай, душа моя. Цлую тебя, и люблю, и жалю. Цлую дтей.
Какъ теб должно быть одиноко! Надо поскоре пріхать къ теб.
На конверте: Москва. Долгохамовническій переулокъ. № 15. Графин Софь Андревн Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 285—287. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Солнечно гор. почт. ст. 23 декабря. 1885; Москва. 23 декабря» и слов письма: «Два дня не писал тебе».
1 От 19 декабря. В нем С. А. Толстая писала: «Милый друг, прилагаю для тебя письмо ко мне Победоносцева, переписанное Лелей. Из него ты увидишь, что отказано безвозвратно, что очень досадно и неприятно». Речь идет о запрещении статьи «В чем моя вера», включенной С. А. Толстой в XII том собрания сочинений Толстого.
2 Константин Петрович Победоносцев (1827—1906), обер-прокурор Синода с 1880 г. по 1905 г. В 1881 г. Победоносцев отказался передать письмо Толстого Александру III по поводу прощения революционеров. 16 декабря 1885 г. К. П. Победоносцев так писал С. А. Толстой: «видев вашу горячность к делу, о коем вы пишете, не хочу оставить вас без ответа. Я немедленно вытребовал из канцелярии Синода корректурные листы и прочел их. Они будут рассматриваться в Синоде, но я скажу вам прямо, во избежание недоумений, что нет никакой надежды, чтобы они были пропущены к печатанию. Всё, что пропускается, считается одобренным, а эти листы никак не могут быть одобрены. Я на словах уже объяснял вам мою мысль, а теперь, прочитав листы, сознаю ее явственно. И вас убеждаю: не настаивайте, и буде запрещение представляется вам злом, не противьтесь сему злу». Подлинник письма Победоносцева в АТБ.