8 С Елизаветой Федоровной и Ольгой Федоровной Беклемишевыми Т. Л. Толстая брала уроки рисования и каталась на коньках.

9 Проходили корректуры «Четвертой русской книги для чтения» Толстого.

10 Толстой противопоставлял «свои» корректуры вновь написанных им произведений изданию прежних сочинений, которыми заведывала С. А. Толстая. В декабре Толстой печатал отдельные главы «Так что же нам делать?» в «Русском богатстве» («Деревня и город» — «Русское богатство», 1885, № 12, стр. 145-—167).

11 С. А. Толстая отрицательно относилась к статье «Так что же нам делать?». Она писала: «Неприятности возникли между мной и Львом Николаевичем вследствие того, что в статье своей «Так что же нам делать»? были вначале нападки на семью и старших детей. Я огорчилась, вступилась за детей и требовала изъятия из статьи этих нападок» (п. С. А.). Не могла быть симпатичной С. А. Толстой статья «Так что же нам делать»? также потому, что статья эта направлена была против буржуазных устоев жизни, соответствовавших укладу жизни семьи Толстых.

12 С. А. Толстая писала 23 ноября: «Мудрено и мне, твоей жене, хлопочущей о пропуске сочинений, хлопотать о человеке, принявшем это учение. Когда я думаю, что я скажу министру или тому, кого я буду просить, то единственное, что я придумываю, это что я прошу, потому что меня просили, и что мне больно, что убеждения этого молодого человека, вероятно истекающего [так в подлиннике] из проповедуемого тобой учения Христа, послужили не к добру, т. е. не к той цели, которую ты имел, а к погибели юноши, и потому я прошу смягчить его участь. Это единственное, что я придумала, а там видно будет» (ПСТ, стр. 340).

13 Аделаида Дмитриевна Иванова, сестра Л. Д. Урусова.

14 В АТБ сохранилось письмо в траурной рамке С. Л. Урусова из Парижа от 2 декабря (20 ноября) 1885 г.; в нем он по просьбе Толстого описывает последние дни жизни отца — Л. Д. Урусова.

15 Написано Толстым поперек письма А. Л. Толстого, который писал: «Милая мама, скажи Мише [Кузминскому], что Голубой околел. Что Миша мне не пишет? Мы ездили на коньки, на коньках были Толстые, Гурьян Иваночь и Оболенские и Алеша. Прощай, милая Мама, целую тебя и всех».

1885. Декабря 15—18. Москва.

За послднія 7, 8 лтъ вс наши1 разговоры съ тобой кончались посл многихъ мучительныхъ терзаній — однимъ, съ моей стороны по крайней мр: я говорилъ: согласія и любовной жизни между нами быть не можетъ до тхъ поръ, пока — я говорилъ — ты не2 придешь къ тому, къ чему я пришелъ или по любви ко мн или по чутью, к[оторое] дано всмъ, или по убжденію <не довривши мн> и не пойдешь со мной вмст. Я говорилъ: пока ты не придешь ко мн, а не говорилъ: пока я не приду къ теб, п[отому] ч[то] это невозможно для меня. Невозможно потому, что то, чмъ живешь ты, это то самое, изъ чего я только что спасся, какъ отъ страшнаго ужаса, едва не приведшаго меня къ самоубійству. — Я не могу вернуться къ тому, въ чемъ я жилъ, въ чемъ нашелъ погибель и что призналъ величайшимъ зломъ и несчастіемъ. А ты можешь попытаться придти къ тому, чего ты еще не знаешь, и что въ общихъ чертахъ — именно жизнь не для своихъ удовольствий (не о твоей жизни говорю, а о жизни дтей), не для своего самолюбія, а для Бога или для другихъ — всегда всми считалось лучшимъ и что такъ и отзывается и въ твоей совсти. Вс наши споры за послдніе года всегда кончались однимъ этимъ. Вдь стоитъ подумать, отчего это такъ. И если ты подумаешь искренно и главное спокойно, то теб будетъ ясно, отчего это такъ. — Ты издаешь съ такимъ стараніемъ мои сочиненія, ты такъ хлопотала въ П-б-г и горячо защищала запрещенныя статьи. Да чтожъ тамъ написано въ этихъ статьяхъ? Въ первой изъ нихъ, въ Исповди, написанной въ 79 году, но выражающей чувства и мысли, въ к[оторыхъ] я жилъ года два тому назадъ — слдовательно, безъ малаго 10 лтъ тому назадъ. Вотъ что я писалъ. Писалъ не для публики, а то, что я выстрадалъ, то, къ чему я пришелъ не для разговора и красивыхъ словъ, а пришелъ, какъ ты знаешь, <если ты не будешь въ раздр[аженіи]> я приходилъ ко всему, къ чему я приходилъ искренно и <серьезно> съ тмъ, чтобы длать то, что я говорилъ. Вотъ что я писалъ: 56, 57, 58, 59 стр. отчеркнуты...........3

Вдь ты знаешь, что все это я не писалъ для красоты слога, а что это было то, къ чему я пришелъ, спасаясь отъ отчаянія. (Ради Бога не говори, что это сумашествіе, что теб нельзя поспвать за всякими фантазіями и т. п. Я прошу тебя не говорить этаго, чтобы не развлекаться отъ предмета. Предметъ этотъ теперь я, о теб я буду говорить посл, и я хочу теб представить себя въ томъ настоящемъ4 состояніи, въ какомъ я нахожусь, живу и умру, прилагая вс свои силы къ тому, что[бы] сказать одну правду передъ Богомъ.) Такъ вотъ лтъ безъ малаго 10 съ того же времени, какъ ссоры <не изъ за мелочей, а> между нами вс стали кончаться тмъ, что я говорилъ, что мы не сойдемся, пока не придемъ къ одному взгляду на жизнь, съ того времени5 моя жизнь пошла не въ однихъ мысляхъ6 (въ душ я всегда тянулъ къ тому же) совсмъ въ другую сторону, чмъ она шла прежде и шла такъ и все идетъ дальше и дальше по тому же направленію и въ мысляхъ, к[оторыя] я для себя боле и боле уясняю и выражаю, какъ умю ясно и точно и въ длахъ жизни, к[оторыя] все ближе и ближе7 выражаютъ то, во что я врю. Здсь, чтобы говорить о себ, я долженъ сказать о твоемъ отношеніи къ моей измнившейся вр и жизни. Я буду говорить о теб не для того, чтобы обвинять — я и не обвиняю, я понимаю, мн кажется <вс> твои мотивы и не вижу въ нихъ дурнаго, но я долженъ сказать то, что было, для того, чтобы было понятно то, что вышло; и потому, душа моя, выслушай ради всего святаго спокойно, что я буду говорить. Я не обвиняю и не могу, не за что, и не хочу, хочу напротивъ твоего соединенія со мной и любви и потому не могу желать длать теб больно, но, чтобы объяснить свое положеніе, долженъ сказать о тхъ несчастныхъ недоразумніяхъ, кот[орыя] привели насъ къ теперешнему разъединенію въ соединеніи, къ этому мучительному для насъ обоихъ состоянію.

Ради Бога воздержись и прочти спокойно, на время отложивъ мысль о себ. О теб, о твоихъ чувствахъ и твоемъ положеніи я буду говорить посл, но теперь необходимо теб, чтобы понять свое отношеніе ко мн, понять меня, мою жизнь, какая она есть, а не такою, какою бы ты хотла, чтобы она была. То, что я говорю теб о томъ, что мое положеніе въ семь составляетъ мое постоянное несчастіе, есть фактъ несомннный, я его знаю, какъ знаютъ зубную боль. Можетъ быть я самъ виноватъ, но фактъ есть и, если8 теб мучительно знать, что я несчастливъ (я знаю, что теб мучительно), то надо не отрицать боль,9 не говорить, что ты самъ виноватъ, а подумать, какъ отъ нея избавиться — отъ боли, к[оторая] болитъ во мн и заставляетъ страдать тебя и всю семью. Боль оттого, что я почти 10 лтъ тому назадъ пришелъ къ тому, что единственное спасеніе мое и всякаго человка въ жизни въ томъ, чтобы жить не для себя, а для другихъ и что наша жизнь нашего сословія вся устроена для жизни для себя,10 вся построена на гордости, жестокости, насиліи, зл и что потому11 человку въ нашемъ быту, желающему жить хорошо, жить съ спокойною совстью и жить радостно, надо не искать какихъ нибудь мудреныхъ далекихъ подвиговъ, а надо сейчасъ же, сію минуту дйствовать, работать, часъ за часомъ и день за днемъ, на то, чтобы измнять ее и идти отъ дурнаго къ хорошему; и въ этомъ одномъ счастье и достоинство людей нашего круга, а между тмъ ты и вся семья идутъ не къ измненію этой жизни, а съ возрастаніемъ семьи,12 съ разростаніемъ эгоизма ея членовъ къ усиленію ея дурныхъ сторонъ. Отъ этаго боль. Какъ ее вылчить? Отказаться мн отъ своей вры? Ты знаешь, что это нельзя. Если бы я сказалъ на словахъ, что отказываюсь, никто, даже ты, мн бы не поврилъ, какъ, если бы я сказалъ что 2 x 2 не 4. Чтоже длать? Исповдовать эту вру на словахъ, въ книжкахъ, а на дл длать другое? Опять и ты не можешь посовтовать этаго. Забыть? нельзя. — Что же длать? Вдь въ томъ то и дло, что тотъ предметъ, к[оторымъ] я занятъ, къ к[оторому], можетъ быть, я призванъ, есть дло13 нравственнаго ученія. A дло нравственнаго ученія отличается отъ всхъ другихъ тмъ, что оно измняться не можетъ, что не можетъ оставаться словами, что оно не можетъ быть обязательнымъ для однаго, а не обязательнымъ для другаго. — Если совсть и разумъ требуютъ, <и> мн14 ясно стало то, чего требуютъ совсть и разумъ, я не могу не длать того, что требуютъ совсть и разумъ и быть покоенъ, — не могу видть людей, связанныхъ со мной любовью, знающихъ то, чего требуютъ разумъ и совсть и не длающихъ этаго, и не страдать. —

Какъ ни поверни, я не могу не страдать! живя тою жизнью, к[оторою] мы живемъ. И никто, ни ты не скажешь, чтобы причина, заставляющая меня страдать, была ложная.15 Ты сама знаешь, что, если я завтра умру, то то, что я говорилъ, будутъ говорить другіе, будете говорить сама совсть въ людяхъ, будетъ говорить до тхъ поръ, пока люди не сдлаютъ, или хоть не начнутъ длать того, чего она требуетъ. — Такъ что, чтобы уничтожить нашъ разладъ и несчастіе, нельзя вынуть изъ меня причину16 моего страданія, п[отому] ч[то] она не я, а она <истина> въ совсти всхъ людей, она и въ теб. — И стало быть остается разсмотрть другое: нельзя ли уничтожить то несоотвтствіе нашей жизни требованіями совсти? Нельзя ли измненіемъ формъ нашей жизни уничтожить то страданіе, к[оторое] я испытываю и передаю вамъ? — Я сказалъ, что я спасся отъ отчаянія тмъ, что пришелъ къ истин. Это кажется очень гордымъ утвержденіемъ для тхъ людей, к[оторые] какъ Пилатъ17 говорятъ: что истина? но гордости тутъ нтъ никакой. Человкъ не можетъ жить, не зная истины. Но я хочу сказать то, что готовъ несмотря на то, что вс мудрецы и святые люди міра на моей сторон и что ты сама признаешь истиной тоже, что я признаю, я готовъ допустить, что то, чмъ я жилъ и живу, не истина, а только мое увлеченіе, что я помшался на томъ, что знаю истину и не могу перестать врить въ нее и жить для нея, не могу излчиться отъ моего сумашествія. Я готовъ допустить и это, и въ этомъ случа остается для тебя то же18 положеніе: такъ какъ нельзя вырвать изъ меня того, чмъ я живу и вернуть меня къ прежнему, то, какъ <прожить со мной наилучшимъ образомъ?> уничтожить т страданія, мои и ваши, происходящiя отъ моего неизлчимаго сумашествія?