Шрифт:
Если что еще случится, то припишу. Пока прощай, душенька. Во всякомъ случа не больше, какъ черезъ 2 недли, увидимся. Цлуй дтей6 и главнаго Андрея.
Твой Л.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 116—117. Датируется на основании начала следующего письма, писанного на другой день и открывающегося словами: «Здравствуй, душенька, утром в середу», т. е. 14 июня.
1 Первая большая остановка по Нижегородской железной дороге, в 61 версте от Москвы. Поезд стоял на станции 17 минут.
2 Книгопродавец.
3 Степан Андреевич Берс.
4 Есть письмо Толстого к Н. М. Нагорному от 13 июня 1878 г. из Нижнего Новгорода с просьбой о деньгах. В письме от 15 июня С. А. Толстая писала: «Вчера от Нагорного получила письмо из Покровского. Пишет, что денег ближе конца этого месяца не может собрать, потому что в деревне. Я писала и просила поспешить мне прислать». Н. М. Нагорнов вел расчеты по продаже изданий Толстого.
5 Иван Сергеевич Аксаков.
6 При С. А. Толстой, кроме Андрея, оставались: Сергей, Татьяна и Мария.
В ответном письме от 15 июня 1878 г. С. А. Толстая писала: «Что это, милый мой, как ты смутился и точно растерялся от таких пустяков. Это на тебя, Левочка, не похоже. Гораздо больше меня смутило, что ты пишешь, будто ты нездоров..... Упрекать тебе в этой потере никогда не могу; с какого права? У тебя столько желания всё устроить и сделать хорошо, что все мои упреки, если они когда и бывают, то только стыдно мне за то, что я несправедлива. А сам можешь себя утешать, что это твоя первая потеря в жизни». В приписке к письму С. А. Толстой Т. А. Кузминская и С. А. Берс писали: «Пой: Капитааалы-то растеряли! А еще апельсины в Нижнем покупаааются!.... Ваше сиятельство, честь имею доложить вам, что всё у нас обстоит благополучно, и о потере капиталов читали нынче с большим смехом».
142.
1878 г. Июня 14. Нижний Новгород.
Здравствуй, душенька, утромъ, въ среду, въ гостинниц въ Нижнемъ, гд мы ночевали.
Вчера пробыли на станціи, обдали, дти ходили гулять, покупать гадости всякія, а я здилъ въ городъ къ Панову,1 пріятелю Тани и Саши.2 Я похалъ потому, что Граве, общавшій дать знать, не прізжалъ. Я засталъ Панова за обдомъ. Онъ былъ сконфуженъ, и я видлъ, что у него нтъ 75 р[ублей], кот[орые] я просилъ у него, но всетаки онъ общался привезти ко мн въ гостинницу.
Вернувшись домой, нашелъ тамъ Граве, который привезъ письмо къ Самолетскому агенту, чтобы выдать намъ на завтра билеты въ кредитъ до Самары. Общества же американской кампаніи, въ кот[оромъ] служитъ Граве, нтъ парохода въ середу. Пароходъ Кавк[азъ] и Мерк[урій], на кот[оромъ] я здилъ, тоже оказался товаро-пассажирской, и на немъ не совтовали хать. Вечеромъ перехали на двухъ лодкахъ черезъ Оку, къ радости дтей, и помстились въ гостинниц, пообдали другой разъ и легли спать. Спали вс прекрасно, Лелю прикрывалъ въ твое воспоминанье. Впрочемъ, онъ очень хорошъ и удобенъ.3 Сейчасъ демъ на пароходъ самолетскій, но опять предстоитъ суета, потому что Сергя, посланного за билетами, еще нтъ, а уже 10 часовъ.
Сейчасъ явился Сергй, и мы отправляемся. —
Долженъ признаться, что дорога, суета, забота о пустякахъ ужасно тяжела мн, и часто поминаю тебя, — что безумный ищетъ бури. — Ну, прощай, душенька.4
По привычк подписался было, и досадно. — Буду писать изъ Казани. Цлуй дтей, Сережу, Таню, чтобъ они теб помогали проводить легче время, и Машу забытую, и Андрюшу милаго. Только бы онъ былъ здоровъ. —
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 117—118. Датируется на основании начальных слов письма: «здравствуй, душенька, утром, в середу». Среда падала на 14 июня.
1 Иван Петрович Панов, раньше жил в Епифани, Тульской губернии, был членом Тульского отделения общества садоводства.
2 Т. А. и А. М. Кузминских.
3 В ответном письме от 18 июня С. А. Толстая писала: «Очень рада, что Леля так удобен в дороге; целую моих милых мальчиков и очень много о них думаю».
4Зачеркнуто: Гр.
143.
1878 г. Июня 14. Пароход на Волге.
14 Іюнь.
Милый другъ!
Пишу съ парохода вечеромъ съ тмъ, чтобы завтра рано утромъ сдать это письмо въ Казани. Дти благополучно спятъ около меня и весь день хали спокойно, благополучно и, какъ всегда, не скучно. Новыя и нкоторыя интересныя лица, въ особенности одинъ Гельсингфорскій професоръ,1 дущій изучать религію идолопоклонническую Черемисовъ, единственныхъ представителей Финскаго племени, не перешедшихъ въ христіанство. Потомъ детъ юноша Ермоловъ2 — онъ халъ съ нами какъ то лицеистомъ, а теперь кавалергардскимъ солдатомъ. Онъ предложилъ мн денегъ, узнавъ мою исторію, и я взялъ у него 50 рублей. Съ этой же почтой пишу въ Москву, чтобы ему и в контору Самолета Нагорновъ выслалъ бы 50 и 60 р[ублей].3 Досада на себя и стыдъ, что я потерялъ деньги, все еще не прошла.4