– Я попробую другую гору, когда вернусь, – сказал Блэйз. – Сохраните его для меня.

Джэй сделал еще попытку.

– Хирам! – завопил он.

Хирам открыл дверь подвала. Блэйз повернулся, плащ обвился вокруг него, и он вышел в ночную Атланту.

Кошмар возвратился. Лес, ступеньки, конусоликое существо поворачивается, поворачивается.

Джэй просыпается, крича, в темноте.

– Джэй? – спрашивает глубокий голос. Ты в порядке?

Смутно, сквозь темноту подвала он увидел огромную тень склонившегося над ним Хирама. Джэй попытался преодолеть свои путы, поднялся было, но со стоном повалился назад.

– Нет, – произнес он хриплым шепотом. Ти Малис удалился на часы. – Я не в порядке. Я связан в вонючем подвале. Мне пришлось смотреть, как какой-то бедный ублюдок рвет сам себя голыми руками. Блэйз ушел и занят бог знает чем, а скоро гигантская личинка присосется к моей шее и начнет пить мою кровь, так что я не в порядке.

Посередине этой тирады шепот Джэя перешел в стон. Он услышал, что зашевелился Прелестник, просыпаясь ото сна. Затем джокер начал петь «Дом восходящего солнца». Только этого Джэю не хватало.

Хирам, опустив плечи, уселся на краешек старого дивана.

– Извини, – слабо произнес он. – Если бы я мог что-то сделать…

– Ты можешь меня развязать, – быстро сказал Джэй.

– Только начну, и Саша узнает, – беспомощно сказал Хирам.

– Вот как? – сказал Джэй. – И что Саша сделает? Прелестник силен, но ты же туз, черт побери. Ты с ним справишься. Это самый лучший шанс, какой мы можем получить. Как только у меня освободятся руки…

– Не могу, Джэй, – сказал Хирам низким, полным отчаяния голосом. – Я сделал бы, если бы мог, но… Джэй, прости. Никогда бы не подумал, что подобное случится, поверь мне.

– Верю, – мягко сказал Джэй. Хирам выглядел усталым, удрученным, полным боли. Последовало долгое молчание. – И давно? – наконец спросил Джэй.

– Полтора года, – ответил Хирам. – Это случилось во время тура. На Гаити. Приманкой была Эзили. Я обманывался, что соблазнил ее, но, конечно же, все было наоборот. После, когда я задремал, она открыла дверь, и мастер взял меня во сне. Как только я стал его горой, он мною воспользовался, чтоб я провез его в Соединенные Штаты. У меня деньги, влияние. Это было совсем не трудно.

– Это – твой шанс вырваться на свободу, – возразил Джэй. – Воспользуйся им.

– Там пошли ко дну много парней, – напевал Прелестник, – И, видит бог, я знаю, я – один из них.

Хирам не мог на него смотреть. Он покачал головой.

– Развяжи меня, – прошептал Джэй. – Это все, что тебе надо сделать. С остальным я справлюсь, просто освободи мне руки. Тебе даже не придется смотреть. Я захлопну тебя в клинику Джокертауна, где тебя вылечат от… от того, что с тобой сделали. Сделай это сейчас, Хирам. Мы не знаем, сколько нам осталось времени.

– Ты обидишь его, – сказал Хирам. Голос его прервался. – Ты не понимаешь… его поцелуй… этого не описать словами, Джэй. Когда ты – его часть, ты будто оживаешь первый раз в своей жизни. Чувствуешь сильное удовольствие. Еда, питье, даже просто дыхание – все пьянит… но когда он тебя покидает, когда перемещается на другую гору… это как умереть, Джэй. Мир становится серым, и примерно через недели начинается отходняк. Ты не можешь представить, какая это боль. Ты умоляешь его. Это как голод, и если не поесть… Он поднял взгляд, глаза умоляли о понимании. – Кроме того, он – не зло в том смысле, как ты или я его понимаем. Без своих гор он умрет. Мы ему нужны так же, как он нам. Просто его мораль… – отличается от нашей.

– В Нью-Йорке, – сказал Джэй, – после того как Саша сбежал в Атланту с вашим маленьким приятелем, я нашел камеру пыток в его квартире. Не говорю уж о трупе в его ванной.

– Да, – сказал Хирам. Он снова отвел взгляд. – Гора. Один из джокеров. – Его голос настолько ослабел, что едва слышался сквозь пение Прелестника. – Он говорит, что… боль отличается от удовольствия, но также… интересна. Чувства при смерти… особенно… особенно…

– Понял. Он замучивает свои самые ценимые горы до смерти, чтоб немного повеселиться, так? Но он не плохой, просто его не понимают. – Он фыркнул. – Хирам, это и есть определение зла.

Долгое время Хирам Уорчестер молчал. Слышались лишь гортанные звуки пения Прелестника в соседней комнате. Наконец губы Хирама задвигались, но так слабо, что Джэй не расслышал слов.

– Что? – прошептал он.

Хирам повернул голову.

– Мерзко… господи, Джэй, ты не знаешь, как это уже было… много раз. Я хотел, чтобы все кончилось… чтоб в следующий раз он меня убил… но я так силен, понимаешь, я – туз. Он жаждет тузов… власти… Я никогда не освобожусь. А ты… с тобой будет то же…